Стюарт Тёртон - Семь смертей Эвелины Хардкасл

– Я для вас его почистил и смазал, сэр, – говорит егерь, почтительно приподнимает фуражку и отходит.

Майкл опускает револьвер в кобуру у пояса и продолжает разговор, не замечая моего любопытства.

– Не понимаю, почему все так разволновались, – говорит он. – Об охоте условились давно, просто сейчас мы двинемся в другом направлении, только и всего. Если что-нибудь заметим, так тому и быть. А если нет, то успокоим доктора.

Вопросительные взгляды обращены на меня, потому что обычно в таких случаях все прислушиваются к мнению Дэнса. Собачий лай избавляет меня от необходимости отвечать; свора рвется с поводков, тянет псарей по лужайке к лесу.

Оглядываюсь на особняк, ищу взглядом Белла. Он стоит у окна в кабинете, полускрытый красными бархатными шторами. Издалека, в сумеречном свете дня, он выглядит призраком, хотя вернее было бы сказать, что призрачен не он, а сам Блэкхит-хаус.

Охотники входят в лес, разбиваются на небольшие группы. Мне надо поговорить со Стэнуином о Хелене, но он шагает слишком быстро и держится особняком. Пытаюсь его догнать, не поспеваю за ним, почти теряю из виду. Наконец понимаю, что на ходу поговорить не удастся, поэтому решаю подождать до первого привала.

Боясь столкнуться с лакеем, присоединяюсь к Сатклиффу и Петтигрю. Они все еще обсуждают возможные последствия уговора между Даниелем и лордом Хардкаслом. Приподнятое настроение быстро улетучивается. Спустя час в гнетущем сумраке чащобы все восклицания превращаются в шепот, а еще через двадцать минут разговоры умолкают. Даже собаки притихли, принюхиваются к земле, тянут нас во тьму. Радуясь, что у меня есть ружье, я сжимаю его покрепче и, несмотря на усталость, стараюсь не отставать от спутников.

Мои ленивые размышления прерывает голос Даниеля:

– Не унывайте, старина!

– Что-что?

– Дэнс – неплохое воплощение, – говорит Даниель, подходя ближе. – Цепкий ум, сдержанный нрав, еще крепкое здоровье.

– Несмотря на еще крепкое здоровье, я чувствую себя так, словно прошел тысячу миль, а не десять, – устало говорю я.

– Майкл решил, что лучше разделиться на две группы, – продолжает Даниель. – Те, кто постарше, устроят привал, а молодежь пойдет дальше. Не волнуйтесь, скоро отдохнете.

Между нами густые заросли, разговаривать приходится вслепую, как влюбленным в лабиринте живой изгороди.

– Тяжело все время уставать, – вздыхаю я. – Вот Кольридж намного моложе.

– Не соблазняйтесь привлекательной внешностью, – советует он. – Душа Кольриджа чернее черного. И его очень трудно контролировать. Вот увидите, в его обличье вы не раз помянете Дэнса добрым словом, так что сейчас не жалуйтесь.

Лес редеет, и Даниель теперь идет рядом со мной, прихрамывая и морщась от боли. Под глазом у него синяк. Вспоминаю, что все это я уже видел за ужином, но в тусклом свете свечей следы побоев выглядели не так ужасно.

Заметив мое потрясение, Даниель усмехается:

– Не беспокойтесь, все в порядке.

– Что случилось?

– Вот, сцепился с лакеем в потайных ходах.

– В одиночку? – спрашиваю я, изумленный тем, что он пошел на такой риск.

Мы решили изловить лакея в потайных ходах особняка, но замысел требовал присутствия шестерых, по двое наблюдателей у каждого из трех выходов. Анна отказалась, Дарби потерял сознание от удара по голове, и я думал, что Даниель отказался от своего плана. Судя по всему, Дарби – не единственный упрямец среди моих воплощений.

– Мне ничего другого не оставалось, – говорит он. – Думал, что на этот раз точно его изловлю, но не рассчитал. К счастью, он не успел взяться за нож, а мне удалось отбиться.

В голосе Даниеля клокочет злоба. Очевидно, он так озабочен будущим, что совершенно не замечает настоящего.

– Вы еще не придумали, как освободить Анну?

Даниель со стоном вскидывает ружье на плечо. Он не просто хромает, а с трудом держится на ногах.

– Нет, не придумал. И не собираюсь, – говорит он. – Уж простите, но освободиться может только один из нас. К одиннадцати часам вечера Анна наверняка нас предаст. Нам с вами следует доверять только друг другу.

«Она вас предаст».

Может быть, вот об этом и предупреждал Чумной Лекарь? Дружба основывается на взаимном благополучии, но как поступит Анна, узнав, что Даниель отказывается ей помочь?

«А как бы вы поступили?»

Даниель подбадривает меня, кладет руку на плечо. Я с удивлением понимаю, что у Дэнса вызывает восхищение и целеустремленность Кольриджа, и его настойчивость – те качества, которые Дэнс ценит превыше всего. Возможно, поэтому Даниель и решил поделиться информацией со мной в обличье Дэнса, а не в другом воплощении. Кольридж и Дэнс – зеркальные отражения друг друга.