Наташа Престон - Твое сердце будет моим

Как-то не вовремя, Лайла. Сосредоточься. Мы сворачиваем на свою улицу, и тут я случайно на кого-то налетаю. На человеке длинное пальто из черной кожи, под пальто — темно-серая толстовка. Капюшон толстовки низко надвинут на глаза.

— Извините, — бормочу я, обращаясь к той единственной части его лица, которая мне видна, — подбородку, густо покрытому темно-коричневой щетиной.

— Ага, — бросает парень и отступает в сторону.

Голос у него очень низкий, но звучит фальшиво, как будто он пытается его подделать. Но зачем? Я чувствую, как он провожает меня глазами, как его хищный взгляд утыкается мне в спину.

Чейс приподнимает брови — кажется, парень и ему не понравился. Я оглядываюсь, но незнакомец уже исчез. Мы идем дальше, но мою грудь сдавливает от беспокойства.

— Похоже, фрики выползают из нор не только на Хеллоуин, — бормочу я.

— Да. Он был похож на смерть в капюшоне, — говорит Чейс.

— Дело не в одежде. Просто жутковатый тип. Пугающий.

— Да он тебя и не видел толком, он же капюшон натянул до самого носа!

Уверена, он меня отлично видел.

— Ну и что с того, что натянул?

— Ну, не всех же боженька наградил такой роскошной шевелюрой!

Чейс проводит ладонью по своим кудрям, пропускает их сквозь пальцы. Я выдергиваю руку из кармана и шлепаю его по плечу. Он со смехом отмахивается от меня.

— Прости, детка. Забудь об этом. Он уже ушел.

Всю жизнь слушала бы, как он называет меня деткой.

Чейс идет дальше, я тороплюсь за ним, стараясь приноровиться к его летящей походке. Боюсь отстать.

— Лайла, я прямо слышу, как у тебя в голове крутятся шестеренки. Что ты психуешь?

Я встряхиваю головой, и волосы падают мне на лицо. Откидываю их назад.

— Меня напугал этот чувак.

— Господи, как же ты переживаешь первое апреля или Хеллоуин?

— Ну, эти праздники мне нравятся. В эти дни положено пугать и разыгрывать людей.

— Тебя не разберешь.

Тебя тоже. Мы подходим к нашей двери, и я лезу в карман за ключами. Чейс стоит позади, и от этого у меня голова кружится. Его теплое дыхание раздувает мои волосы и касается уха. Так, нужно сосредоточиться. Ключ в замок. Ну же, Лайла.

Я неверной рукой вставляю ключ в скважину, и зеленая дверь со скрипом открывается.

— Сонни? — зову я, едва переступив порог.

Но ответа нет.

У меня сжимается горло. Я хочу знать, что он в порядке. Прошло больше двенадцати часов с тех пор, как мы видели его в последний раз.

— Старик, ты здесь? — подключается Чейс.

В ответ — тишина. В доме никого. Я оглядываюсь на Чейса, закусив нижнюю губу, и растерянно пожимаю плечами. Чейс достает телефон.

— Стоп… у него же сейчас лекция, разве нет?

— Да! — восклицаю я. — Он вечно жалуется, что у него по пятницам всегда нагрузка больше, чем в любой другой день. Может, вернемся в кампус, поищем его?

Чейс дергает плечом.

— Конечно, мы только что вернулись, но хоть перестанем волноваться, когда посмотрим на него, — добавляю я.

— Да я не против, но ты что, ворвешься в аудиторию? Или будем следить за ним, как маньяки? — Губы Чейса вздрагивают в улыбке.

— Да плевать, если это поможет убедиться, что он в порядке!

— Ну о’кей.

Понятно, что Сонни мог уйти обедать или отправиться к друзьям, но мы все равно не в состоянии спокойно сидеть и ждать, когда же он наконец объявится.

— Ты права. Надо его найти. — Чейс выходит за порог. — Пошли скорее, а то лекция скоро закончится.

Я снова запираю дверь и достаю телефон. Там только одно новое сообщение, от Сиенны. Она пишет, что они с Айзеком не видели Сонни. Шарлотта тоже поищет, хотя они с Сонни не пересекаются.

Наша Шарлотта ходит только на лекции или в библиотеку, а бóльшую часть времени сидит дома и выходит только тогда, когда нам с Сиенной удается ее вытащить. Сонни, тот вообще за все время учебы был в библиотеке всего один раз — когда требовалось срочно зазубрить что-то перед экзаменами.

Мы с Чейсом мчимся обратно в кампус, не останавливаясь, чтобы перекинуться словом со знакомыми. Лекция Сонни вот-вот закончится, и тогда мы его упустим. Проносимся мимо приятелей, коротко махнув им рукой, но сейчас мне плевать на грубость. Нервы у меня натянуты, как струны, и я не успокоюсь, пока не увижу Сонни или не получу от него хоть какое-нибудь сообщение.

Впереди уже маячит математический корпус.

— Пожалуйста, будь там, будь там! — бормочу я, стараясь подавить жгучее волнение.

— Лайла, я уверен, что с ним все хорошо, — говорит Чейс.

Его глаза темнеют от волнения, он смотрит на меня, как на хрупкого, беззащитного ребенка. Такой он меня еще никогда не видел, и я не хочу, чтобы увидел. Незачем ему знать, какой я была раньше, это может его отпугнуть. И вообще он и без того очень заботлив.