Тара Бертон - Украденное лицо

– Не давала!

– Давала… Господи, Луиза, ну, скажи же ей!

Корделия смотрит ей прямо в зрачки.

Глаза у нее такие ясные и такие голубые.

Она глядит на Луизу, стоя на том месте, где раньше был дорожный кофр.

– Вы хотите, чтобы я поверила в то, что Винни все знает?

Какую-то секунду Луиза медлит.

– Знает.

Корделия делает выдох. Всего один.

– Нет, – произносит она. – Она не знает.

– Она все знает.

Корделия очень медленно переводит взгляд от двери на пятно на полу, а потом с пятна на Луизу.

– Тогда где она?

– Я же тебе говорила. Она в Калифорнии.

– Нет, не там. Где она?

– Ты знаешь столько же, сколько и я.

– Где она?

– Клянусь тебе, – повторяет Рекс, но Корделия даже не смотрит на него.

– Тогда давайте ей позвоним, идет? – начинает Корделия, но Луиза так быстро выпаливает «нет», что Корделия принимается визжать:

– Где она?!

– Я не…

Корделия наотмашь бьет ее по лицу.

– Я спрашиваю – где она, мать твою?

– Корделия! – вступает Рекс, но та хватает Луизу за грудки, вцепляется ей в волосы и пытается выцарапать глаза.

– Я знаю, что ты знаешь, где она!

Она такая маленькая, и Рекс гораздо больше ее, но ему все же требуются все силы, чтобы оттащить Корделию от Луизы.

Они обе падают на пол.

У Луизы кровь.

Корделия, пошатываясь, встает на ноги. Она задыхается. У нее тоже кровь.

– Ты дурак, – говорит она Рексу. – Господи, какой же ты дурак.

Она не спускает с Луизы глаз.

– Боже, да ты просто идиот!

Рекс помогает Луизе подняться. Он шарит рукой в поисках их пальто.

– Нам надо уйти, – говорит он.

Корделия тяжело дышит. Глядит синими-синими глазами.

– Слушай, прости меня, – произносит Рекс, словно сейчас это хоть что-то значит.

– Убирайтесь, – говорит Корделия.

– Мы все уладим, – только и повторяет Рекс, когда они спускаются в вестибюль, и все время, пока они едут в такси. – Послушай – она не в себе. Просто не в себе.

Луизу трясет.

– Можешь переночевать у меня, – говорит он, потому что теперь, именно теперь он может ее спасти, и он должен это сделать. – Утром мы вернемся и все объясним. Мы сможем объяснить!

Снег перестал идти. Мир холоден, пуст и мертв. Даже деревья похожи на скелеты.

– Мы не злодеи! – говорит Рекс.

Луиза смеется, не переставая.

И тут ее бросает в жар.

Ей так жутко, нестерпимо и убийственно жарко, что ей кажется, что она вот-вот умрет.

– Остановите, – говорит она водителю.

– Луиза, что ты дела…

– Отвезите нас на Кони-Айленд, – велит она.

– Луиза, два часа но…

– Я сказала. – Луиза в жизни не была ни в чем так уверена. – Отвезите нас на Кони, блин, Айленд.

Водитель везет.

Луиза расплачивается последней из своих стодолларовых бумажек.

Они сидят, не произнося ни слова.

– Лу… – несмело начинает Рекс, но Луиза жадно целует его и не дает ему говорить.

Когда они приезжают на место, вокруг так холодно, темно и пустынно.

Луиза открывает дверцу такси. Рвется к воде. Роняет сумочку на песок.

Рекс плетется за ней.

– Ты мне скажешь, что, черт подери, происходит?

Луизу прямо мутит, как ей жарко.

Направляясь к воде, она ускоряет шаг. Переходит на бег.

Вода очень холодная. Она брызгает ей себе в лицо. Умывает лицо, моет шею и руки, но ей по-прежнему так нестерпимо жарко, что кажется, что она сгорит дотла.

– Ты так себя убьешь.

Рекс стоит у кромки берега, засунув руки в карманы.

Луизе все равно.

Она трет кожу, пока не выступает кровь.

– Послушай… Мы просто позвоним Лавинии , – говорит Рекс. – Это нетрудно. Это несложно. Мы… позвоним Лавинии и попросим ее объяснить своей, блин, сестрице…

– Ничего не получится, – отвечает Луиза.

Она стоит по колено в воде. И не понимает, почему же ей так нестерпимо жарко.

– Конечно, получится, – возражает Рекс. – Лавиния человек неплохой, она не станет пытаться нас обдурить, она скажет Корделии…

– Лавиния умерла, – произносит Луиза.

И вот еще что смешно: Рекс ей не верит.

Он просто тупо стоит, вытаращившись на нее, и открывает и закрывает рот, как рыба.

– Не смеши меня, – говорит он. – Конечно же, она не умерла.

– Уж поверь мне. – Луиза все дальше заходит в воду. – Умерла.

– Она в Калифорнии.

– Нет.

– Я только что говорил с ней!

– Нет, не говорил.

– Мы только…

Она оборачивается к нему. Колготки у нее насквозь мокрые. Помада размазана по подбородку.

– Нет, – отвечает она. – Ты с ней не говорил, не говорил.