Ширли Джексон: Призрак дома на холме. Мы живем в замке [litres]

Нет, конечно, думала Элинор, трогая машину с места, ведь как только дворец станет виден, падет все заклятье и местность за олеандрами обретет свою истинную форму: города, дорожные знаки и коровы растают, останутся зеленые сказочные холмы. И оттуда прискачет принц в зеленом наряде, расшитом серебром, с сотней лучников на резвых конях, под плещущим стягом, в блеске драгоценных камней…

Она рассмеялась и с прощальной улыбкой обернулась к волшебным олеандрам. Другой раз, сказала она им, другой раз я вернусь и разрушу ваше заклятье.

Когда спидометр показал, что пройдена сто одна миля, Элинор остановилась перекусить. Она отыскала деревенский ресторанчик под названием «Старая мельница» и вскоре – о диво! – уже сидела на балконе над стремительной речкой, глядя на мокрые камни и дурманящий блеск текучей воды. Перед ней стояла хрустальная миска с творогом, а рядом лежали завернутые в салфетку кукурузные початки. Поскольку в это время и в этих краях чары возникают и рассеиваются быстро, Элинор хотелось растянуть ланч – ведь она знала, что Хилл-хаус никуда не денется. Кроме нее в ресторанчике была только семья: отец с матерью и двое детей, мальчик и девочка. Они тихо говорили между собой; раз девочка повернулась и с нескрываемым любопытством взглянула на Элинор, потом, через минуту, улыбнулась. Солнечные зайчики от воды бегали по потолку, по столикам, по девочкиным кудряшкам, и мать девочки сказала:

– Она хочет чашку со звездами.

Элинор удивленно подняла глаза.

Девочка отодвинулась от стола, упрямо не желая пить молоко. Отец хмурился, брат хихикал, а мать сказала тихо: «Она хочет чашку со звездами».

Да, подумала Элинор, да, и я тоже, чашку со звездами, полную чашку звезд.

– У нее есть чашка, – объясняла мать, виновато улыбаясь официантке, у которой в голове не укладывалось, как это можно не пить свежайшее деревенское молоко. – Там на дне звезды, и дома она пьет молоко только из этой чашки. Понимаете, звезды просвечивают, и она их видит, когда пьет. – Официантка кивнула, не убежденная, а мать обратилась к девочке: – Вечером будешь пить молоко из чашки со звездами, а сейчас выпей немножко из стакана, ну пожалуйста. Будь умницей.

Не пей, внушала Элинор девочке, требуй чашку со звездами; как только тебя обманом уговорят стать как все, не будет тебе больше ни чашки, ни звезд. Девочка снова взглянула на нее, улыбнулась с полным пониманием (на щеках появились маленькие ямочки) и упрямо мотнула головой. Молодец, подумала Элинор, молодец, ты умная и отважная.

– Ты ее балуешь, – сказал отец. – Нельзя потакать детским капризам.

– Только один раз. – Мать поставила стакан и ласково тронула девочку за руку. – Съешь мороженое.

Когда семья уходила, девочка помахала Элинор, и Элинор помахала в ответ, затем в блаженном одиночестве допила кофе, глядя на резвящийся внизу ручей. Мне не так уж много осталось ехать, подумала она, меньше половины пути. Я почти на месте. И тут же в голове заплясал, искрясь, как вода, обрывок мелодии, а с ним – слово-другое. «Полно медлить, – подумала Элинор. – Полно медлить, счастье хрупко» [2] Шекспир У. Песенка шута из «Двенадцатой ночи», перевод М. Лозинского; дальше цитируется в переводах М. Лозинского и Э. Линецкой. .

Она чуть не осталась навсегда в пригороде Эштона, потому что увидела домик в глубине сада. Я могла бы жить здесь одна, подумала Элинор, сбрасывая скорость, чтобы разглядеть вьющуюся дорожку к синей двери, совершенство которой дополняла белая кошка на крыльце. Никто бы меня здесь, за розами, не нашел, а для надежности я бы еще насадила вдоль дороги олеандры. Холодными вечерами я буду топить камин и печь там яблоки. Я заведу много белых кошек и сошью на окна белые занавески. Иногда я буду неспешно прогуливаться в лавочку, покупать там чай, корицу и нитки. Люди станут приходить ко мне за предсказаниями судьбы; я буду варить любовное зелье для несчастливых девушек и держать в клетке щегла… Однако домик остался далеко позади, надо было искать следующую дорогу, так тщательно указанную доктором Монтегю.

«Потом сворачиваете влево на шоссе номер пять к западу», – говорилось в письме, и вот, словно доктор Монтегю дистанционно управлял ее машиной, так и произошло: теперь она ехала по шоссе номер пять к западу, и от места назначения ее отделяли считаные мили. Вопреки совету Элинор решила сделать короткую остановку в Хиллсдейле. Я только выпью чашечку кофе, подумала она, чтобы еще чуточку растянуть путешествие. Доктор Монтегю ведь не написал про кофе, только про то, что нельзя спрашивать дорогу к Хилл-хаусу; может быть, если я не стану упоминать Хилл-хаус, ничего страшного не произойдет. И вообще, это моя последняя возможность.