Крэйг С Залер - Духи рваной земли [litres]

– Жуть, – покачал головой Стиви. – Я бы с собой покончил.

Брент о будущем Альберто старался не думать.

– Когда люди Гриса увидят нашего посыльного, наемники, у которых в этом деле нет личного интереса, либо потребуют у Гриса больше денег, либо уйдут независимо от того, сколько им предлагают. Следующим посыльным стать никто не захочет. Благодаря этой тактике Грис потеряет от четверти до трети своего отряда. Или даже больше.

– Провалиться мне на месте! – восторженно воскликнул Стиви. – Вот кого не хватало в Аламо [111] Крепость, защита которой (1836) от мексиканских войск во время Войны за независимость Техаса стала одним из самых известных эпизодов североамериканской военной истории; почти все техасцы погибли в битве или были казнены. .

Глядя в подзорную трубу, Брент видел, как движется слепой призрак.

– Оставшиеся в команде Гриса станут еще злее, – продолжал Длинный, – что тоже будет нам на руку. Злость мешает рассуждать здраво и заставляет людей принимать поспешные решения. Например, атаковать через минное поле.

– Надеюсь, так и случится. – На глазах у Брента Глубокие Озера развернулся и погнал серого мустанга к форту.

– Если отряд Гриса выберет осаду, они победят, – сказал Длинный. – У них численное преимущество, и они могут держать нас, получая неограниченные подкрепления и запасы. Нам нужно поторопить их с атакой, убить как можно больше, запугать остальных и добраться до Гриса.

– Я убью его, – сказала Долорес. – И я хочу, чтобы он страдал.

– Мы затеяли это не ради мести, – возразил стрелок.

– Грис заслуживает медленной смерти.

Отвечать на реплику Долорес Длинный не стал.

С северной опушки леса в направлении летящей снежинки, посыльного, полились чернила. Отдельные всадники в темноте выглядели единым целым, лапой некоего гигантского черного медведя.

Лапа захватила посыльного и утащила в лес.

– Забрали, – передал Брент брату и сестре.

– Долорес. Стиви.

– Что?

– Да, сэр?

– Идите к южной стене и приготовьтесь стрелять.

Высокие каблуки двух бежевых сапожек болтались в дюйме от коричневого коврового покрытия, расстеленного отцом и Штукарем по всему дому, когда Долорес Плагфорд и ее брат-близнец только-только начали ползать.

Сидя на краю кровати, двадцатисемилетняя женщина разглядывала темное пятно на знакомых волокнах и вспоминала историю его появления: тогда они с Брентом взялись открывать украденную бутылку вина карманным ножом.

Половицы скрипнули шесть раз, и здоровенный кулак мягко приложился к закрытой двери в спальню.

– Ангелочек?

– Да, папа?

– Можно войти?

– Да, конечно.

Дверь открылась, и на пороге предстал ее симпатичный широкоплечий отец, одетый в темно-синий костюм-тройку. Его тронутые серебром каштановые волосы были аккуратно расчесаны, а лицо, вымытое и выбритое лучшим цирюльником в Шолдерстоуне, сияло.

– Знаю, я уже говорил это в церкви, но в этом платье ты выглядишь потрясающе.

– Спасибо. Тебе костюм тоже к лицу.

– Скажу Штукарю – он выбирал. – Джон Лоуренс подошел к зеленому столу, на котором Долорес выполняла когда-то домашние задания, и положил руку на спинку стула. – Ничего, если я сяду?

– Ради бога.

Он поставил стул поближе к кровати, сел и переплел свои большие пальцы.

– Я понимаю, почему ты расстроилась. Нелегко видеть, как младшая сестра выходит замуж до тебя.

Долорес посмотрела в окно, на освещенную и украшенную гирляндами веранду ранчо Плагфордов, где продолжалось празднество. На свадебную церемонию – стать свидетелями того, как Иветта сменит фамилию на Апфилд – прибыли шесть десятков гостей, включая десяток приехавших из Сан-Франциско. Штукарь, в смокинге и цилиндре, и Стиви, в сером костюме, слегка тесноватом, спорили о чем-то возле нового фонографа, которому предстояло уехать вместе с новобрачными, но их слова, как и вообще шум веселящейся толпы, увязали в толстой стеклянной панели.

Джон Лоуренс взял старшую дочь за руку.

– Ты все еще молода и красива, и в тебе есть искра, что была у твоей матери. Такой, как ты, нет нужды беспокоиться из-за поисков мужчины. Твоя забота – выбрать человека, достойного тебя.

Отцовский комплимент лишь навеял на танцовщицу еще большую меланхолию.

– Я хотела выйти за Аарона.

Джон Лоуренс покачал головой.

– Найдешь получше.

– Не уверена.

– Найдешь. У меня нет ни малейших сомнений. – Отец приложился губами к руке дочери. – Ты найдешь своего мужчину. И он будет лучше Аарона Олдерса.