Линкольн Чайлд - За границей льдов (ЛП)

Протеро вышел за дверь и вернулся через минуту в своей хипстерской шапке.

— Вот, о чем я тут думал: нам надо перевести тот китовый сигнал.

— Перевести? То есть… расшифровать язык кита?

— Именно, — он подтянул к себе стул и сел. — И я знаю, как это сделать. У меня самая большая в мире коллекция вокализаций синих китов, и она прямо здесь, в этой лаборатории. Все что нам нужно, это переконструировать наш сигнал.

— Значит, ты думаешь, что Баобаб пытается поговорить с нами?

— Эта штука сидела на морском дне сколько? Пять лет? Она слушала. И что она слышала? На глубине двух мил нет звуков. Единственные звуки, которые могли бы достичь такой глубины — это звуки, которые издают киты. Эти твари голосят чертовски громко, их голоса разносятся на сотню миль. Ты следишь за мыслью?

— Да.

— Отлично. Итак, Баобаб слушал, слушал и слушал… и, возможно, начал понимать, что говорят киты. И теперь он пытается общаться с нами на китовом языке — единственном, который он знает.

И это был он, один из тех самых безумных прорывов Протеро.

— И что же он говорит? — спросила Вонг.

— Я с удовольствием заплачу вам во вторник за гамбургер, который съем сегодня, — сказал Протеро и рассмеялся над собственной тупой шуткой.

— Вот, что я думаю, — сказала она, когда Протеро перестал хрипеть от смеха, но он тут же перебил ее.

— Ты же знаешь, что мне плевать, что ты думаешь. Но все равно скажи.

— Баобаб просто передал случайное сочетание звуков. Они ничего не значат.

Протеро покачал головой.

— Черта с два! Эта штуковина умная, и я сумею расшифровать ее послание. Бьюсь об заклад, оно посылает нам сообщение.

— Хорошо. Тогда как именно ты будешь его переводить?

— Ты хочешь сказать, как ты будешь его переводить. Ты, Вонг, именно ты будешь искать ближайшее цифровое совпадение между звуками Баобаба и вокализами синих китов в моей базе данных. Затем мы узнаем, что делал синий кит, когда был записан его голос, и это даст нам представление о значении сообщения. Был ли это кит, преследующий добычу? Или мать, зовущая свое дитя? Или это был трахающийся кит? — Протеро снова засмеялся.

Вонг покачала головой.

— Если он пытается общаться, почему бы ему не попробовать другие способы, кроме языка китов?

— Видимо, потому что он крайне восприимчив к звукам. Вообще, звук — лучшее средство коммуникации под водой. Электромагнитные поля рассеиваются, свет не проникает более чем на четыреста-пятьсот футов. А эта штука эволюционировала так, чтобы адаптироваться к темным глубинам водного мира. Она выработала сонароустойчивую кожу и даже использовала сонар, чтобы «посмотреть» на Гидеона Кру, когда он был там, внизу, собирая обломки «Пола». Разумеется, она использует звук, чтобы общаться. А все, что она до этого слышала — это крики китов.

— Цифровой звук. Значит ли это, что Баобаб — машина? Биологические системы неспособны эволюционировать так, чтобы производить цифровой сигнал.

— Вонг, Вонг, Вонг, — протянул Протеро, качая головой. — Может быть, он машина, может, биосистема, а может — их комбинация. Как бы то ни было, он говорит с нами. А теперь — заставь уже свою задницу работать, и скоро ты узнаешь, о чем он с нами говорит.

Доктор Патрик Брамбелл прожевал половинку батончика «Марс» и задумчиво уставился на раздавленный шар, который раньше был батискафом по имени «Пол», а сейчас лежал на брезенте внутри ангара. Непосредственная зона работы была оцеплена желтыми ширмами. Два инженера и еще пара рабочих с трудом притащили необычный аппарат для демонтажа батискафа, намереваясь таким способом извлечь из обломков останки Лиспенард. Инструмент, который они использовали, сильно напоминал устрашающие гидравлические челюсти.

За происходящим молча наблюдал Глинн.

Рабочие позиционировали свои «челюсти» с двух сторон раздавленного батискафа так, чтобы отделить куски сморщенного, деформированного металла титановой сферы друг от друга. В двух местах были закреплены специальные огромные болты, и теперь машина была готова раздвинуть сплющенный металл, как если бы кто-то разворачивал простой скомканный лист бумаги.

Брамбелл повернулся к своему помощнику Рохелио, стоявшему рядом с каталкой из полированной нержавеющей стали. Именно на нее планировалось поместить тело после извлечения. То, что им предстояло увидеть, не сильно беспокоило Брамбелла — за свою жизнь ему приходилось видеть вещи и похуже, но он беспокоился о своем помощнике, который еще, как говорится, не нюхал пороху.