Ребекка Кантрелл - Невинные

– Ты по-прежнему прекрасен, мой тщеславный старичок.

Иуда тихонько улыбнулся ее словам, ее ласковому поддразниванию.

Он выменял проклятие бессмертия на проклятие старости. Все кости ныли, в легких дребезжало. Сердце взбрыкивало и запиналось, как пьяный, бредущий во мраке.

Он неотрывно смотрел на Ареллу, прекрасную, как всегда. Не может быть, чтобы она его когда-нибудь любила, любила по сей день. Он был не прав, позволив ей уйти.

Я был не прав во всем.

Подумал о своем предназначении вернуть Христа на землю. Все его мысли были обращены только на это и ни на что другое. Он потратил века на служение этой святой миссии.

Но она была не его предназначением, а лишь плодом его заносчивости.

Христос наделил его этим даром – не затем, чтобы положить миру конец, не в наказание за собственное предательство, а чтобы исправить ошибку, совершенную самим Христом еще в отрочестве.

Исправить то, что было сломано.

И ныне я это свершил.

Таково было его истинное наказание и предназначение, и оно лучше, чем он заслуживал. Он был призван воскресить жизнь, а не принести смерть.

Умиротворение снизошло на него. Прикрыв глаза, Иуда принялся безмолвно исповедоваться в своих грехах.

Сколько же их скопилось…

Когда он отверз зеницы снова, взор его затуманивали серые корки катаракты. Искариот лишь смутно угадывал Ареллу, уже жестоко отнятую у его взора, помраченного близящимся концом.

Она прижала его еще крепче, словно стремясь удержать при себе.

– Ты всегда ведала правду, – шепнул он.

– Нет, но уповала, – шепнула она в ответ. – Пророчества не бывают ясными и однозначными.

Иуда закашлялся, надрывая усыхающие в груди легкие. Голос охрип, превратившись в карканье.

– Жалею лишь о том, что не могу провести с тобой вечность.

Испытывая безмерную слабость, Иуда смежил вежды, но погрузился не во тьму, а в золотой свет. Холод и боль отступили пред этим сиянием, оставив по себе лишь ликование.

– Откуда тебе ведомо, как мы проведем вечность? – достиг его слуха шепот.

Он отверз очи в самый последний раз. Теперь ее сияние пробилось к нему сквозь катаракты во всей красе, во всем своем небесном великолепии.

– Я тоже прощена, – возгласила сивилла. – И призвана в свое последнее жилище.

Она воспарила над ним, уплывая прочь. Искариот потянулся к ней, обнаружив, что руки его сотканы из чистого света. Взяв его за руку, Арелла потянула его из бренной оболочки в свои вечные объятья. Купаясь в любви и надежде, они поплыли навстречу своему вечному покою.

Вместе.

17 часов 09 минут

Никто не проронил ни слова.

Как и Эрин, все они лицезрели, как Арелла воспылала светом, омыв кратер теплом и ароматом цветов лотоса. И все, и больше ничего.

Осталось лишь тело Иуды, но оно прямо на глазах рассыпалось во прах, вздымаемый ветром, смешиваясь с вечными песками, отмечающими место его окончательного упокоения.

– Что с ним случилось? – сдавленным от тревоги голосом спросил Томми.

– Постарел до своего естественного возраста, – ответил Рун. – От юноши до старика за считаные удары сердца.

– Со мной тоже так будет? – Томми охватил ужас.

– Я бы не тревожился на сей счет, пацан, – отозвался Джордан. – Ты был бессмертным всего пару месяцев.

– Это правда? – повернулся мальчик к графине.

– Полагаю, что да, – сказала Элисабета. – Слова солдатские здравы.

– А как же ангел? – Томми разглядывал пустое место в пустыне. – Что случилось с ней?

– Если пускаться в догадки, – взяла слово Эрин, – я бы сказала, что она и Иуда были вознесены вместе.

– Ему бы это понравилось, – заметил Томми.

– Я тоже так думаю.

Эрин сплела пальцы с пальцами Джордана. Тот сжал руку чуть крепче.

– Но отсюда следует, что мы остались тут без ангелов. Разве не должен был хоть один из них благословить эту книгу?

– Быть может, они уже сделали это, – Эрин повернулась к Бернарду. – Небо снова ясное.

Кардинал нашарил под рваными одеяниями доспехи и рванул за молнию так, будто хотел оторвать ее напрочь. Наконец открыв ее, извлек Кровавое Евангелие. И поднял на трясущихся ладонях с тревогой во взоре.

Том в кожаном переплете выглядел ничуть не изменившимся.

Но все они знали, что истина заключена внутри.

Поднеся книгу Томми, Бернард с виноватым видом благоговейно вложил ее в руки мальчика.

– Открой. Ты это заслужил.

Вот уж действительно.

Сев на пятки, Томми положил книгу на колени. Одним пальцем медленно приоткрыл обложку, словно страшась того, что она может явить.