Тереза Дрисколл - Я слежу за тобой

– Карл не дал полиции поговорить с заложницей. И отказался прислать фото из квартиры, хотя они просили несколько раз. Переговорщики всегда так делают. Это позволяет немного разрядить обстановку и убедиться, что с заложником всё в порядке. Преступник получает что-то взамен. Если отправишь нам фото или дашь поговорить с заложником, мы выполним твое условие. Пришлем еду, или еще один телефон, или таблетки от головной боли, или ингалятор от астмы – все, что попросишь.

Заложница? Почему Кэти не называет ее по имени? Могла бы проявить хоть немного уважения. Речь о его дочери. А не просто о какой-то заложнице…

– У меня к вам следующий вопрос, мистер Баллард: вы можете подтвердить, что на фотографии Анна?

У Генри голова идет кругом. Кэти издевается? Психопат, которого Анна встретила в поезде, затащил ее после театра в какую-то дыру, напоил и черт знает что еще сделал. Потом похитил и целый год держал в Испании. А теперь засел в квартире с пистолетом…

– Прошу вас, приглядитесь. Обратите внимание на фигуру девушки. На талию. На плечи. Это точно Анна?

Он смотрит на снимок, нахмурившись так сильно, что ноет лоб. Фигура? К чему Кэти клонит? Генри вдруг понимает, что у него страшно болит голова. Еще с тех пор, как он вышел из полицейского отделения.

Фотография нерезкая, видно плохо, особенно в увеличенном варианте. Волосы однозначно как у Анны.

– Ни черта не понимаю. Кто же еще?

– Пожалуйста, посмотрите внимательно.

Глядя на девушку, которая стоит спиной к окну с приставленным к голове пистолетом, Генри начинает раскачиваться взад-вперед. Перед глазами возникает Анна, выглядывающая из окна кухни. Папа, смотри, сорока вернулась…

Что он должен увидеть? При чем здесь фигура? Кем нужно быть, чтобы спрашивать отца о фигуре дочери?

Девушка на фотографии одета в обтягивающий джемпер. Вроде бы серый, но снимали, скорее всего, на телефон, а он может искажать цвета.

Генри смотрит на талию, как сказала Кэти. На плечи. Странное чувство. Что-то не так. О господи…

– Она что, беременна? Вы на это намекаете?

Генри изо всех сил старается сохранять самообладание. Только бы не сорваться при Кэти. Он снова смотрит на снимок. Что-то не так.

– Нет. Я намекаю на другое. Фигура. Плечи. Талия. У каждого из нас определенный тип фигуры, мистер Баллард. Пропорции, которые не меняются, даже если мы худеем или толстеем. Даже во время беременности у женщин, хотя сейчас речь не об этом. Посмотрите на пропорции плеч и бедер. Похоже на Анну?

Так вот о чем она. А если ответ – нет, тогда… У Генри перехватывает дыхание.

– Думаю, нам стоит позвать Дженни.

Мне становится легче, когда Тони наконец уходит наверх переодеться.

– Он не нарочно, – оправдываюсь я, глядя на Мэтью.

А сама мысленно следую за мужем в спальню. Вот он вешает за дверь портплед. Относит в ванную дорожный несессер. Садится на кровать. Уставший. Взволнованный.

– Не нужно извиняться. Он вас защищает. На его месте я тоже вышел бы из себя. Рад, что мы наконец познакомились. Так лучше – для вас.

Я улыбаюсь в ответ. Входит Люк и принимается искать в шкафу банку с печеньем. Надо бы остановить его и приготовить что-нибудь посущественнее, но из-за всех этих новостей хозяйка из меня сегодня никакая.

– Простите, Мэтью, я совсем забыла спросить вас про жену и дочь. Как они?

Лицо детектива мгновенно преображается. В первые дни после рождения ребенка в душе расцветает необыкновенное чувство. Смесь изумления и гордости. Когда ходишь совершенно обалдевший от свалившегося на тебя счастья.

– Замечательно, спасибо. Просто замечательно. Жене нужно прийти в себя после кесарева, поэтому несколько дней они проведут в больнице.

– Передайте ей, пусть отдыхает, пока есть такая возможность. Кстати, это Люк, мой сын. Люк, это тот самый частный детектив, Мэтью. Я тебе о нем рассказывала, помнишь?

Люк настороженно рассматривает гостя. Совсем как отец. Мои защитники. Мэтью прав: хорошо, что они меня оберегают. Мне становится стыдно за свои глупые подозрения по поводу пластмассовой лупы. Сыну столько всего пришлось пережить за последнее время… Как я докатилась до такого? Не буду говорить Мэтью. И у Люка не стану допытываться. Может, чертова лупа вообще лежала у меня кармане… Точно. И я ее обронила.

– А ужин будет? – не обращая внимания на Мэтью, спрашивает Люк.

Я порой задумываюсь, не было бы ему легче по жизни, будь у него брат или сестра. Человек, с которым можно поделиться самым сокровенным. Близкий ему по возрасту. Мы ведь пытались завести второго ребенка, но безуспешно. Врачи так и не нашли причину. Просто не получилось, и всё.