Андерс Рослунд - Сделано в Швеции-2. Брат за брата

– Тик-так, тик-так.

– Повторяю: в настоящий момент я единственный, кто это знает. Но другие полицейские – отличные полицейские – уже начали копать, они делают все, чтобы нащупать связь, которую я уже вижу. Так что у тебя есть выбор: или рассказать им все, или помалкивать о том, что известно нам обоим.

Бронкс почувствовал, что пальцы Лео Дувняка погладили его висок: человек, который ненавидел его, вдруг протянул вперед руку, словно давая понять, как легко он может исполнить свою угрозу.

– Осталась еще минута.

Теперь он поглаживал голую бетонную поверхность рядом с головой Бронкса. Красноречиво. Но Бронкс не отодвинулся, не замолчал – наоборот, оперся о стену.

– Я тоже потерял сегодня брата.

Словно желая продемонстрировать, что принимает условие: да, ты вправе убить меня, если я не смогу тебя убедить. Бронкс не двинулся с места даже тогда, когда Лео хлопнул открытой ладонью возле самой его щеки. Хлопок по бетону вышел громкий.

– О чем ты, мать твою, талдычишь?! Ты и понятия не имеешь, что значит потерять брата!

– Вчера вечером мы с моим братом сидели в каюте-люкс на пароме, который готовился к отплытию. Я пил шампанское из бокала, который он наполнил для тебя. Я мог бы устроить так, чтобы его арестовали уже тогда.

Я все еще могу распорядиться о его аресте – в Риге, сразу после прибытия парома. Но я не сделаю и этого. Если ты сделаешь по-моему.

Несколько секунд. Может, больше.

Наконец Лео опустил руку, оторвал взгляд от стены, он больше не считал секунды, не тиктакал.

– Похоже на нашу первую встречу с Сэмом – твоим братом. В Эстерокере, в камере, за закрытой дверью. Я тогда решил, что он вынюхивает что-то для тебя.

Бронкс был уверен – ему удалось на время сбить гнев собеседника.

Он успел завладеть интересом Дувняка.

– Так какого хрена тебе надо, Бронкс?

– Чтобы ты молчал об участии в этом деле Сэма.

– А почему я должен молчать? Почему бы мне и тебя тоже не посадить? На тебе смерть Винсента.

– Ничто не связывает меня с его смертью.

– Ты заманил его туда! Ты приковал его к машине своими сраными наручниками!

– Точно такие же браслеты я бросил и тебе – причем еще до появления там моих коллег-полицейских. У любого беспристрастного следователя твое присутствие в сарае вызовет больше вопросов, чем мое. Так ведь? И в моей версии есть ответ на вопрос, что за груда металла лежит там сейчас. Откуда она взялась. И куда приводит вся цепочка косвенных улик. В общем… если ты не станешь свидетельствовать против Сэма, то я не стану подтверждать твою причастность. Через пять минут мы выйдем отсюда и на улице распрощаемся навсегда. Ты сможешь отыскать моего брата и сумки, и ваш план осуществится.

Бронкс попытался прочитать взгляд человека напротив.

Не получилось.

– Ты про пятьдесят миллионов? Бронкс, мать твою, но Винсент-то все равно мертв!

Наверняка Бронкс знал только одно: его две минуты истекли.

– Но я…

И что Лео Дувняк возвращает ему тревожную кнопку.

– … сделаю это ради Сэма.

Они взглянули друг на друга, когда их руки встретились.

– А ради кого ты это сделаешь, Бронкс?

Бронкс забрал черный пульт, открыл дверь камеры, крикнул молодому охраннику, чтобы тот запер за ним дверь. А потом вышел, так и не ответив на вопрос. Потому что это было бы так мелко, так тухло – сказать: ради себя самого .

Сине-белая пластиковая лента трепыхалась в паре метров от входа в полицейское управление на Бергсгатан, такая легкая и летучая на апрельском ветру. Надвинув капюшон, Лео прошел мимо первого полицейского в форме; тот не обратил на него внимания. Когда Бронкс приподнял ленту, они посмотрели друг на друга в последний раз, обменявшись холодными торопливыми взглядами, и пошли каждый своей дорогой: Бронкс назад, в управление, Лео – медленно, вразвалку к Хантверкаргатан, к центру города.

Отойдя немного, он не удержался, обернулся и стал смотреть на полицейский квартал, обвязанный пластиком. Потому что всего несколько часов назад тут произошла крупнейшая за всю историю Скандинавии кража. И совершил ее человек, который сейчас от этого управления уходил.

Ему удалось забрать то, чего не существует.

А еще он забрал у Бронкса то, чем тот гордился, за что его славили.

Но теперь это ничего не значило.

На этой неделе он выходил из тюрьмы дважды – сейчас и несколькими днями раньше. Единственное, что связывало оба эти раза – отсутствие Винсента. Четыре дня. Вот сколько времени понадобилось, чтобы потерять все.