Вильям Цветков - Майнеры. Задача византийских генералов

Он подумал, что Света и дети заслужили лучшего. Они надеются на него, молча сносят, когда он сидит и проверяет допоздна домашние задания, никто не говорит ему: пошел бы ты лучше охранником в торговый центр работать, работа не пыльная, а платят в пять раз больше, чем учителю.

– У меня личные причины, – ответил Ларин.

– Значит, бабло, – сказал Скоков и покачал головой. – Смотрите, Дмитрий Сергеевич. Бабло до добра не доведет. Будете сидеть на деньгах, как…

Ларин скривился, будто откусил стручок острого красного перца.

– Это ты Успенскому расскажи на перемене. Он тебя поймет. Если ты не готов, можешь идти, пока мы не увязли слишком глубоко. Сам понимаешь, затея не совсем законная, если нас поймают…

– Я с вами. Мне хочется увидеть, правильно ли я решил ту прогрессию на практике.

– Боюсь, до 2140 года мы не доживем. Хотя, кто знает. Доли пополам. Все по-честному. Если захочешь выйти, я выкуплю твою долю. Больше никто.

Скоков задумался. Никогда раньше ему не приходилось решать столь взрослые задачи.

– Согласен. Но… почему я? С чего такая честь?

– Ты помог вернуть мне деньги за машину. Честно говоря… не знаю, чтобы я делал. Только благодаря тебе Олег получит сегодня новый скейт.

– Олег, – это ваш сын?

Ларин кивнул.

– Двенадцать лет. Хороший парень. Только я не слишком его балую.

– Может, и не стоит.

Ларин взглянул на Дениса и тут же отвел взгляд, чтобы тот не заметил промелькнувшее в глазах отчаяние.

– Я вообще никого не балую, с тех пор как родился, – сказал он.

– Заметно, – Скоков поднял рюкзак. – Когда мне быть? Позвоните вечером? У меня тренировка, завтра матч с одиннадцатым «А» по футболу.

– Вечером в десять я заступаю. Приходи к одиннадцати, к этому времени закончатся все секции в спортзале, буду закрывать школу.

– Хорошо. – Скоков повернул ключ, торчащий в замке, и открыл дверь класса. – Подойду в одиннадцать вечера. Если что, звоните.

Сделав шаг, он почти лоб в лоб столкнулся с завучем. Надеждой Петровной. Она отшатнулась, железной хваткой схватив Дениса за рукав пиджака.

– Молодой человек! Позвольте спросить, куда вы летите? Разве меня так плохо видно?

Скоков хотел было вырвать руку, но в последний момент сообразил, что завуч вполне способна позвонить тетке на рабочий телефон, чтобы вызвать ту на профилактическую беседу. И он знал, что услышит Надежда Петровна в ответ, со всеми вытекающими последствиями. Комиссия по несовершеннолетним, органы опеки и, вполне вероятно, интернат.

Поэтому он сказал умоляющим тоном:

– Опаздываю на факультатив, Надежда Петровна, извините.

– Куда – куда? – не поверила она своим ушам. – Скоков – на факультатив? Я думала ты и слова такого не знаешь.

Он промолчал, решив не выдавать себя. Если сказать, обязательно проверит, какой факультатив, у какого учителя, по какому предмету.

– Ладно, иди. Только смотри под ноги, малышня вокруг, а ты несешься как кабан в посудной лавке…

– Слон же!

– Иди уже.

Она отпустила его локоть, и он тотчас исчез.

Комарова вошла в класс, оценивая царивший беспорядок, нанесенный голубем.

– Что тут у вас случилось, Дмитрий Сергеевич? Такое ощущение…

– Птица в окно влетела, – сказал он, отступая к доске. – Голубь.

– Голубь? – спросила она. – В окно?

Он кивнул.

– Проветривали помещение по физиологическим причинам. И тут…

Комарова подняла с пола томик Римана, поставила его на полку возле двери.

– Не слишком хорошая примета.

– Кому как, – ответил он на ее замечание.

Надежда Петровна прикрыла дверь. В наступившей тишине она спросила:

– Я хотела бы услышать от вас, вы правда, собственной рукой исправили оценки Успенскому? Кто вас заставил это сделать? Песчинская? Или, быть может, папаша Успенский надавил? – ее глаза пылали огнем, тонкие губы подрагивали от негодования. – Я знаю, что Вадим давал вам сто тысяч, но вы не взяли.

Ларин отступил на шаг. Он побаивался завуча, о ее принципиальности ходили легенды, ее уважали, боялись, и, даже физрук, прежде чем открыть рот в учительской, обычно осматривал комнату на предмет нахождения в ней Комаровой.

– Надежда Петровна, его знания на самом деле оказались выше, чем я думал. По правде говоря, я специально принижал Успенского.

– Вы в своем уме, Ларин? Я понимаю, что рождение ребенка для вас сильный стресс… но не настолько же!

– В прекрасном уме, Надежда Петровна. Я просто ему завидовал. Поэтому и давал задачи с подвохом, которые заведомо не имеют решения.