Леона Хард - Мистер Х. Стань моей куклой [СИ]

Я захотела изменить что-то в себе, повзрослеть, отучиться в университете на языках и в будущем получить работу в посольстве. Оставить позади распри между бедными и богатыми, я хотела похоронить прошлое, связанное с Сашей. Не видеть проблем между отцом и матерью, которые не желали разводиться по одной простой причине — дележка нажитого имущества. Как партнеры они существовали, а как муж и жена давно нет. У каждого есть любовники. И смотреть на фарс, именуемый семья, больше не хотелось.

Но лучше бы в тот день мне кто-нибудь сломал ноги, и я бы никогда не доползла до взлетной полосы самолета, не села в него и не перелетела на другую часть света. Лучше бы кто-нибудь изуродовал лицо и тело, возможно была бы счастливее.

Как и всегда остров, расположенный недалеко от основных северных земель, с высоты из иллюминатора казался серым диском, разделенным множеством синих полос — дорог и покрытый зеленым «мхом» — растительностью с одной половины.

На посадочной полосе встретила знойная жара и редкие порывы теплого ветра. Привычно при выходе из аэропорта ждала черная тонированная машина с эмблемой «МУ» международного университета, которая отвозила студентов, прилетавших со всех концов земли в студенческий городок. Сам университет находился в центре острова, охраняемый железным забором. Я всегда молчаливо сравнивал университет с зоопарком, мы также сидим целый год в клетках, закрытые от основного мира. Нас кормят, поят и обучают. Правила внутри зоопарка устанавливают сами студенты, охранники побаиваются нарушать схему существования шести тысяч богатых студентов на закрытой территории. Тем более порой не знаешь на сына или дочь какого политика нарвался или наказал.

А еще остров можно назвать своеобразной тюрьмой для студентов, потому что кроме учебы вряд ли там возможно заняться чем-то интересным.

В международный университет я прилетел четвертый год подряд, кроме скуки, пожалуй, более ничего не испытывал. Сложно поразить, когда прожил несколько жизней, побывал на разных сторонах и хлебнул дерьма столько, что хватит не одному мне, а еще парочке «везунчиков». Испробовав коктейль самого ужасного оттенка, даже в спокойное время всё в округе чудилось серым. Скучно, однообразно, даже местные правила в тюрьме университета не впечатляли. Очень редко в жизни появлялись яркие цвета.

Заняв место на переднем сидении рядом с шофером в униформе, мысленно пожалел беднягу в черных вещах. От жары на острове не спасал даже кондиционер, работавший на полную мощь.

Я оглядел себя: за время перелета белая рубаха по локти и белые брюки местами смялись. Светлый цвет одежды оттенял смуглую кожу, покрытую бронзовым загаром после целого лета под гнетом своего старика. Я был рад свалить от него подальше. Пусть и больной, но мне его не очень-то жаль. Он — вечное напоминание о плохой жизни.

На задние места в машине присели три девушки, отвлекая меня от воспоминаний, хохоча, бесперебойно болтая и вдохновенно рассказывая друг другу, как провели время. Хвалясь новым сумочками, супермодным маникюром со стразами и заработанными деньгами или отловленным новым любовником. Насколько помню одна из них актриса. Мы с шофером долго слушали болтовню.

Через некоторое время, опустив окно положил локоть на дверцу и закурил, отвлекаясь от обстановки курятника. Наслаждаясь ощущением порывов ветра, обжигающих лицо.

Уверенное массирующее прикосновение к левому плечу вызвало мой усталый выдох и желание чужую руку отрезать по запястье. Затем почувствовал прикосновение девичьих пальцев к жиле-вене на шее с легким эротическим намеком, а потом услышал шепот:

— Эй, красавчик, не мог бы закрыть окошко? У меня прическа портится от ветра…

— Мог бы, — выдохнул белое облако дыма в открытое окно и стрельнул бычком на дорогу. Затем вытащил из кармана одну вещицу, напоминающую толстую ручку. Поднял предмет, направляя в крышу машины. Нажал на едва заметную кнопку на белой «ручке», раздался щелк и сверкнуло лезвие тонкого острого ножа.

— Мог бы, да не хочу. А еще мог бы отрезать твои пальчики, больно они наглые! — развернул лицо в бок, глядя сначала актрисе в глаза, а затем указав на ее лапу, которая посмела, не спрашивая на то разрешения прикоснуться к плечу. Дева откинулась на спинку сидения и замолчала, прикрыв розовые пухлые губы, обколотые ботоксом.

Молчаливые женщины — золото.