Роберт Блох - Красотка на стене

— Я думал, проголодалась.

Лейна села.

— Хочешь отправиться со мною на ленч?

— Ленч принесут сюда, — сказал принц. — Заказам и скоро появится.

— Тогда я лучше побыстрее оденусь. — Лейна прыгнула с кровати — Любовь моя, не подашь мне одежду?

Но принц, похоже, не слышал ее. Он был почти у двери.

Лейна пожала плечами. Странный какой-то принц. Она все перескажет Гибсону, когда с ним встретится. А вообще ей следует позвонить ему тут же и объяснить, почему опоздает.

Она нашла телефон на приставном столике у кровати. Не успев поднять трубку, заметила там конверт со своим именем. Внутри — опять визитная карточка, но надписи не оказалось. А вот под карточкой оказался зеленый камень. Лейна взяла его, оглядела. Изумруд, вчерашнего рубина вдвое крупнее. Сначала она таращилась на камень, потом — на телефон. Наконец головой тряхнула. Подождет Гибсон. Она ему, конечно же, все перескажет, но он пока подождет...

Гибсон целую неделю прождал. Они встретились в его ателье. Квартира Гибсона располагалась позади служебного помещения, там-то, собственно, Лейна его и нашла.

— Я всего на минутку, дорогой! — сказала Лейна.

— Не надо мне этих «минутных » формальностей, — надувшись, проговорил он. — И «дорогого» перескочи. Что, черт побери, с тобой случилось?

— Это фантастика! — выдохнула Лейна. — Помнишь тот рубин? На другое утро, представь, был изумруд, потом бриллиант, на третий день — нитка жемчуга. Потом — нефритовый браслет, а вчера — бирюзовая брошь. Ума не приложу, где он их брал, ведь мы фактически из его номера всю неделю не выходили. Он приказал, чтоб нам еду подавали в номер, из его людей меня никто и не видел. Это похоже на «Тысячу и одну ночь»...

Гибсон завращал глазами.

— А платье тоже из «Тысячи и одной ночи»? Откуда это паскудство? Оно ж тебе прямо под подбородок!

— Он заказал. Весь гардероб такой. Говорит, в его стране женщины скромницы, жена и не подумает перед мужем своим раздеваться...

— Ну и?..

Лейна прикрыла ладонью рот.

— Я не собиралась этого говорить, — сказала она, — правда же, не хотела. Но он завтра уезжает к себе, и он просит меня с первого дня ... а ты не соврал, он действительно купается в деньгах... В общем, он один из самых больших богачей в целом свете, и мне такая удача...

— Знакомый мотивчик, — проворчал Гибсон.

— Слушай, я его не люблю. Нельзя иметь все!

Гибсон сощурил глаза.

— Ничего нельзя, — сказал, — ничего, что хочется.

— Говорю тебе, не в любви дело. Мужчины для меня столько не значат... Значат не столько. Ну, как женщины для тебя. Но деньги...

— Так ведь и не деньги тебе нужны, — заворчал Гибсон. — По-настоящему — нет. — Он направился к столу в углу ателье и вернулся с бумажной кипой в руках. — Вот что тебе нужно, — сказал. — На, взгляни.

— Ой, моя фотография! На обложке! И здесь разворот. Журналы... Наверное, та серия, про которую ты говорил. Ой, дорогой, это просто божественно! Думаешь, нас не поймают на этих кадрах? Тут же видать прямо...

— Визгу-то — хватит! — Гибсон опять улыбнулся. — Я говорил тебе, мы своего добьемся, не говорил? Предвещал, что пробьет наш час, нет? И это только начало, верь мне. Подожди, мы тебя покажем везде. Знаешь, что будет? Они за тобой будут бегать и контракт тебе — раз любой на телевидении, в кино, где захочешь! Помнишь, как с Монро, Мэнсфилд, Экберг 2 2 Мэрилин Монро (1926—1962), Джейн Мэнсфилд (1932—1967), Анита Экберг (р. 1931) — американские киноактрисы. , да? Будет еще почище!

Лейна кусала губы.

— А может, ты просто не хочешь свое упустить?

Гибсон мотнул головой.

— Про это не думай. У меня был аппетит, пока я тебя не встретил, и сейчас он, спасибо, хороший. Деньги меня не заботят, ну, не больше, чем заботят тебя. Ты хочешь стать звездой не из-за денег. А чтобы все тебя видели на экране. Чтоб миллионы мужчин из темноты смотрели на твое тело. Глаза вылупив, с дыханием перехваченным, сжав кулаки, украдкой стараясь заглянуть за вырез твоего платья. А потом дома чтоб слюнки пускали над фотоснимками в журналах, разглядывая тебя с головы до ног. Чтоб фото красотки прибили на стену и изнывали в мечтах: как бы оно было, окажись ты рядом в постели.

Гибсон стоял к ней так близко, что она ощущала его дыхание на лице.

— Но что им с того за польза, а, детка? Ты отлично знаешь, и я понял, как только глаз на тебя положил, понял: ты никогда никого не будешь любить, кроме себя. Тело свое — вот что ты любишь. Тело и власть, какую оно имеет над всеми. Я понял и сразу представил, что я могу тут сделать. Ты никогда не станешь актрисой, но я смогу сделать тебя звездой. Ты никогда никому не будешь настоящей женой, но я смогу сделать тебя возлюбленной целого света. А потому забудь про этот бездонный карман. Это не важно. Не твое это.