Тэйлор Адамс - Выхода нет

Дарби рванулась в третий раз, но нескоординированно и слабо. Сейчас Эшли было нетрудно ее удержать. Она знала, что это последний рывок, что четвертый раз собраться с силами невозможно. Она уже слишком устала. Эд и Сэнди находились в том же здании, по другую сторону стены, в десяти футах, не подозревая, что сейчас она задыхается в смертельных объятиях убийцы. Она чувствовала, как время замедляется.

Полный и приятный покой навсегда накрывал ее, словно тяжелое шерстяное одеяло. Дарби ненавидела его, настолько в нем было хорошо.

– Расслабься. – Эшли коснулся влажным поцелуем макушки ее головы, грызущей пластик. – Ты старалась по-настоящему хорошо, Дарбс. Отдохни сейчас.

Его отвратительный голос был так далеко теперь. Звучал так, будто Эшли – внутри другой комнаты. Разговаривал с кем-то другим. Душил какую-то другую девушку до смерти. Боль в легких уже угасала. Все эти ужасные ощущения происходили с кем-то другим, а не с Дарби Торн. Ее разум блуждал сейчас, отключаясь, дрейфуя, подводя итог всем незавершенным делам в ее жизни. Ее главная картина, незаконченная. Ее кредиты, неоплаченные. Ее пароль от электронной почты, заблокированной навсегда. Ее банковский счет с 291 долларом на нем. Ее комната в общежитии. Ее стена, увешанная отпечатками. Ее мать в Больнице Долины Юта, просыпающаяся после операции и узнающая, что ее дочь была случайно убита на стоянке отдыха в двухстах милях от…

«Нет».

Она боролась.

«Нет, нет, нет!»

Дарби держалась за нее, за сорокадевятилетнюю Майю Торн, томящуюся в отделении интенсивной терапии. Потому что если Дарби умрет прямо здесь, прямо сейчас, в этом туалете, она никогда не извинится за всё, что сказала своей матери на День Благодарения. Всё это станет неизменным для истории. Каждое уродливое слово.

И вдруг Дарби перестала бояться. Страха больше не было. Она почувствовала нечто гораздо более полезное, чем страх, – гнев. Она была в ярости. Она была в абсолютной ярости на несправедливость, которую Эшли пытался совершить против нее и ее семьи, и восставала против обволакивающей тьмы.

И еще кое-что.

«Если я умру здесь, то никто не спасет Джей», – поняла она.

– …Дарбс?

Дарби выгнула спину и приказала своим изнуренным легким выполнить одну последнюю задачу – расправиться и вдохнуть так сильно, насколько возможно. Втянув пластик через открытый рот, так чтобы он сжался между ее передними зубами, словно бабл-гам. Пускай лишь на маленький жалкий сантиметр.

Она укусила.

Недостаточно сильно. Пластик выскользнул у нее изо рта.

– Рак поджелудочной железы? – Губы Эшли тронули ее ухо, как будто он читал ее мысли. – У твоей мамы… ты сказала, рак поджелудочной железы, верно?

Дарби повторила попытку, с трудом втягивая пакет горящими легкими.

Совсем маленький кусочек.

И опять укусила.

Ничего.

– Это забавно, да? – Его плотная хватка, его гнилой голос. – Ты думала, что тебе придется хоронить маму, но теперь всё наоборот, и маме придется хоронить тебя, потому что ты тупая сука.

Дарби укусила снова, и пластик порвался.

Свежий холодный воздух хлынул внутрь через маленькое отверстие. И помчался вниз по ее горлу сжатой струей, словно вдох через соломинку.

Эшли осекся – «О!», – в полусекундном замешательстве его хватка ослабла, и подошвы Дарби коснулись пола. Эти полсекунды и были тем, в чем она нуждалась. Она нашла себе опору и оттолкнулась от кафеля, резко бросив свое тело назад.

Эшли споткнулся, потеряв равновесие.

Она продолжала бежать назад, толкая его.

Он ахнул:

– Стой, стой, сто-ой!

Дарби изо всех сил протаранила его, ударив спиной об умывальник. Позвоночником о фаянс. Кран открылся. Эшли хрюкнул и выпустил ее руки, выкручивающиеся из его хватки. Они наконец-то были свободны. Она схватилась за мокрый пакет и сорвала с лица, вдыхая полной грудью. Это был словно крик на вдохе, заглушенный кровью, соплями и слезами.

Она снова ощутила мир в цвете. Воздух, обдувающий щеки. Кислород в своей крови. Она отвалилась от Эшли, ее колени подогнулись, и она упала, опираясь о пол вытянутой ладонью. На холодный кафель, испещренный ее кровью.

Позади нее Эшли вытащил что-то из кармана.

Он поднял руку…

И ударил Дарби камнем в носке по затылку, размахнувшись по дуге, как метатель боло, готовясь к влажному хрусту девичьего черепа, – однако она уже рванулась вперед, разрывая расстояние между ними.

Камень лишь задел ее волосы.

Эшли бросился вслед за ней, но он шатался после удара о раковину; камень упал на пол слева от него, выбив керамическую крошку. Эшли рухнул на колени и смотрел, как она мчится в глубину уборной, к маленькому треугольному окошку, как пластиковый пакет кружится в воздухе позади нее. «Она не могла этого сделать», – говорил он сам себе. Но в следующее мгновение Дарби прыгнула к раме, подтянулась на пальцах и ввинтила свое тело в маленькое отверстие, словно гимнаст.