Тэйлор Адамс - Выхода нет

Ее портативная игровая консоль заряжалась, когда они пришли к ней домой.

Джей подключала серый провод к порту «Нинтендо», как вдруг одиночный резкий стук послышался от входной двери. Будто удар теннисного мячика. Она поспешила к двери и приоткрыла ее на несколько дюймов – насколько позволяла латунная дверная цепочка, – и вот тогда она впервые увидела того, которого теперь знала как Ларса. Тогда он еще не покрывал свою голову от холода. Он глупо улыбался и сказал ей, что он из «Лисичкиных кровельных услуг» и что ее отец «мистер Пит» дал им разрешение войти в дом.

Джей ответила – нет.

Ларс просил еще несколько раз, по-разному. Он уверял, будто встретил «мистера Пита» в бакалейном магазине, что было ложью (ее отец звонил из офиса и сказал ей, что у няни грипп и что в холодильнике остался «Монгольский гриль»). Уже тогда у Джей сложилось впечатление, что Ларс не похож на других взрослых в ее жизни. Она подозревала, что даже в своем возрасте уже была умнее, чем он сможет быть когда-либо.

Ларс спросил менее вежливо. Наклонился. От его зубов пахло мертвой листвой.

Джей закрыла дверь.

Когда она обернулась, тот, которого она теперь знала как Эшли, сидел за овальным кухонным столом. Его ботинки оставляли грязные отпечатки на паркете. Он посмотрел на нее как ни в чем не бывало, жуя горсть банановых чипсов из керамической чаши. Дарби даже не знала, как он попал внутрь дома. Через окно, может? Или через гараж?

Она побежала в гостиную. И не добежала.

Здесь и сейчас Джейми Ниссен – или Джей, как она звалась с тех пор, как пошла в первый класс – выползла из собачьей клетки на четвереньках, по колючим одеялам и полотенцам, под которыми пряталась ее спасательница два часа назад. Металлическая сетка гнулась и дребезжала под ней, и она надеялась, что Эшли и Ларса не было рядом, чтобы услышать. Она добралась до задней двери вэна, ожидая, что та окажется заперта. Ларс всегда был достаточно осторожен, чтобы снова запереть двери, он каждый раз…

Ручка щелкнула в ее окровавленных пальцах.

Дверь распахнулась.

Джей застыла на коленях, глядя в темноту. Тысячи кружащихся снежинок. Дрожащие порывы ночного ветра. Снег на парковке был гладкий, нетронутый, сияющий белыми кристаллами.

Это было странно и волнующе. Джей никогда не видела такого количества снега за всю свою жизнь.

Что теперь?

– Что теперь, Дарбс?

Она не могла ни дышать, ни видеть. Пластик плотно обтягивал лицо, всасываясь между передними зубами. Чужие руки обхватывали ее горло, закручивали пакет, сжимая дыхательные пути.

Скользкая паника быть похороненной заживо.

– Тсс, тсс.

Дарби вырывалась, но Эшли был слишком силен. Он скрутил ей руки назад каким-то борцовским приемом. Обе ее лопатки были вывернуты, и руки находились где-то далеко позади нее, зажатые и бесполезные. Словно борьба с объятиями смирительной рубашки. Она билась, ее ноги искали стену уборной для опоры, но находили только пустоту. Ее позвоночник трещал.

– Не дерись, – шептал Эшли. – Всё хорошо.

Давление росло в ее груди. Легкие горели, опухали под ребрами.

Дарби жила сейчас на своем последнем вздохе – на той порции воздуха, которая была внутри ее горла, когда пакет опустился на ее лицо влажной туманной ловушкой. Теплый медный вкус распространялся вниз к подбородку. Ее нос опять кровоточил. Она снова дралась, выворачивалась, колотилась. Била ногами в пустоту.

Ее пальцы скреблись и царапались, она нащупала петлю шнурка в его куртке. Звякнули ключи. Но не было ни пистолета, ни другого оружия, чтобы схватить.

Дарби уже теряла силы. Эта попытка сопротивления была слабее, чем первоначальная.

«Вот и всё, – поняла она. – Я умру здесь».

Прямо здесь, в грязном туалете на Седьмой государственной дороге. Рядом с воняющими хлоркой унитазами, отбитыми зеркалами, облезлыми дверьми кабинок, покрытыми граффити. Прямо здесь, прямо сейчас, со вкусом лизоля во рту.

– Тсс. – Эшли придвинул свою голову ближе, будто подслушивал через ее плечо. – Всё почти кончилось. Просто позволь этому случиться.

Дарби сдавленно крикнула внутри закрытого пакета. Пластик вздулся небольшим пузырем. Потом ее легкие инстинктивно попытались втянуть живительный глоток кислорода – но нашли только вакуум, всосав несколько скудных кубических сантиметров уже использованного воздуха.

– Я знаю, что ты страдаешь. Я знаю. Мне жаль. – Пакет закрутился туже, по часовой стрелке, и теперь Дарби увидела окно. Одним зажатым глазом, через мутный пластик и слезы, она увидела это маленькое треугольное окошко, в восьми футах от пола, припорошенное снежинками. Так близко. Так мучительно близко. Почему-то ей хотелось, чтобы оно было дальше, на другой стороне, безнадежным и недостижимым. Но нет, оно находилось прямо тут, и она могла почти дотянуться и дотронуться до него, если бы не скрученные руки.