Тэйлор Адамс - Выхода нет [litres с оптимизированной обложкой]

И тут она услышала, как хлопнула дверь туалета.

«Он здесь вместе с…»

Пластиковый пакет обхватил лицо Дарби сзади. Она закричала, но крик застрял у нее во рту.

Джей Ниссен допилила последний прут в собачьей клетке.

Она резала их, пропиливая по одному, тем способом, которым учила ее та рыжеволосая молодая женщина. Словно миниатюрным лобзиком. Ее онемевшую левую руку покалывало иголками, так как она сжимала нож довольно долгое время. Дважды она уронила нож, и ей пришлось нащупывать его в темноте. Один раз Джей испугалась, что он отскочил за пределы клетки и потерялся навсегда. Но она нашла его.

А теперь? Пробуем.

От нажима сетка выпала прочь и шлепнулась напротив двери фургона.

Клетка была впервые открыта с тех пор, как Джей похитили. Она не знала, сколько дней назад это случилось. Она не считала. Путешествие длиной больше, чем ночь, без ее уколов сделало ее одурманенной и квелой, и с тех пор она впала в нерегулярный ритм болезненных четырехчасовых промежутков сна. Солнце всходило и заходило, поднималось и опускалось с разных сторон. Запах кетчупа, деревенского соуса и застарелого пота, оседающего на стеклах. Смятые обертки от «Джека в ящике». Их бормочущие голоса, шутки Эшли, от которых Ларс в восторге шлепал себя по колену, вонь дорожного покрытия, тиканье поворотников. Может быть, прошла уже неделя? Каково ее родителям сейчас?

Ее портативная игровая консоль заряжалась, когда они пришли к ней домой.

Джей подключала серый провод к порту «Нинтендо», как вдруг одиночный резкий стук послышался от входной двери. Будто удар теннисного мячика. Она поспешила к двери и приоткрыла ее на несколько дюймов – насколько позволяла латунная дверная цепочка, – и вот тогда она впервые увидела того, которого теперь знала как Ларса. Тогда он еще не покрывал свою голову от холода. Он глупо улыбался и сказал ей, что он из «Лисичкиных кровельных услуг» и что ее отец «мистер Пит» дал им разрешение войти в дом.

Джей ответила – нет.

Ларс просил еще несколько раз, по-разному. Он уверял, будто встретил «мистера Пита» в бакалейном магазине, что было ложью (ее отец звонил из офиса и сказал ей, что у няни грипп и что в холодильнике остался «Монгольский гриль»). Уже тогда у Джей сложилось впечатление, что Ларс не похож на других взрослых в ее жизни. Она подозревала, что даже в своем возрасте уже была умнее, чем он сможет быть когда-либо.

Ларс спросил менее вежливо. Наклонился. От его зубов пахло мертвой листвой.

Джей закрыла дверь.

Когда она обернулась, тот, которого она теперь знала как Эшли, сидел за овальным кухонным столом. Его ботинки оставляли грязные отпечатки на паркете. Он посмотрел на нее как ни в чем не бывало, жуя горсть банановых чипсов из керамической чаши. Дарби даже не знала, как он попал внутрь дома. Через окно, может? Или через гараж?

Она побежала в гостиную. И не добежала.

Здесь и сейчас Джейми Ниссен – или Джей, как она звалась с тех пор, как пошла в первый класс – выползла из собачьей клетки на четвереньках, по колючим одеялам и полотенцам, под которыми пряталась ее спасательница два часа назад. Металлическая сетка гнулась и дребезжала под ней, и она надеялась, что Эшли и Ларса не было рядом, чтобы услышать. Она добралась до задней двери вэна, ожидая, что та окажется заперта. Ларс всегда был достаточно осторожен, чтобы снова запереть двери, он каждый раз…

Ручка щелкнула в ее окровавленных пальцах.

Дверь распахнулась.

Джей застыла на коленях, глядя в темноту. Тысячи кружащихся снежинок. Дрожащие порывы ночного ветра. Снег на парковке был гладкий, нетронутый, сияющий белыми кристаллами.

Это было странно и волнующе. Джей никогда не видела такого количества снега за всю свою жизнь.

Что теперь?

– Что теперь, Дарбс?

Она не могла ни дышать, ни видеть. Пластик плотно обтягивал лицо, всасываясь между передними зубами. Чужие руки обхватывали ее горло, закручивали пакет, сжимая дыхательные пути.

Скользкая паника быть похороненной заживо.

– Тсс, тсс.

Дарби вырывалась, но Эшли был слишком силен. Он скрутил ей руки назад каким-то борцовским приемом. Обе ее лопатки были вывернуты, и руки находились где-то далеко позади нее, зажатые и бесполезные. Словно борьба с объятиями смирительной рубашки. Она билась, ее ноги искали стену уборной для опоры, но находили только пустоту. Ее позвоночник трещал.

– Не дерись, – шептал Эшли. – Всё хорошо.

Давление росло в ее груди. Легкие горели, опухали под ребрами.