Тэйлор Адамс - Выхода нет [litres с оптимизированной обложкой]

– Мне нужны доказательства.

– Что?

– Доказательства. Можешь ты подтвердить всё это?

Дарби открыла фотогалерею на своем айфоне. А позади нее со стуком открылась туалетная дверь.

Это был Ларс.

Грызун с топотом вошел внутрь, и его ботинки взвизгнули на кафеле. Было похоже, как будто киднеппер находился вместе с ними всё это время, дыша одним воздухом и слушая разговор. Разум Дарби кричал – мы загнаны в угол здесь, мы оба беззащитны, и нет времени спрятаться в кабинке, – и сутулая фигура Ларса неслась прямо на них, это щетинистое, безподбородое нечто, с присвистом дышащее через рот, полный мелких зубов…

И тут Эшли схватил Дарби за лицо. Ладонями за щеки.

– Подожди…

…И зажал ей рот.

Своим.

«Что?»

И тогда Дарби поняла. И после нескольких секунд сердечного трепетания она подыграла, прижавшись телом к нему, обняв пальцами его шею сзади. Руки Эшли гладили ее по спине, ощупывали бедра. Его горячее дыхание перемешалось с ее.

Несколько долгих секунд Ларс наблюдал это. Потом она снова услышала его скрипучие шаги, приближающиеся к раковине. Поворот крана. Шум воды. Нажатие крышки жидкого мыла один раз, другой. Ларс мыл руки.

Дарби и Эшли продолжали целоваться, с закрытыми глазами. Дарби не испытывала такой мучительной неловкости с тех пор, как целовалась в девятом классе с Толо; те же хватающие движения, неуместное тисканье и полузадержанное дыхание. Или он отвратительно умел целоваться, или просто не старался. Его язык был словно мертвый слизень у нее во рту. После тягостной вечности – «не останавливаться, не останавливаться, он все еще смотрит на нас!» – Дарби услышала, как умывальник закручивается, бумажное полотенце отрывается и мнется. Потом долгая тишина, и наконец Ларс покинул уборную.

Дверь щелкнула, закрывшись.

Дарби и Эшли разъединились.

– Твое дыхание отдает кислятиной, – сказал он.

– Извини, я выпила шесть «Ред Буллов» сегодня.

– Ни хрена…

– Вот. – Она выставила телефон перед ним – темное фото Джей, запертой за теми черными прутьями клетки. Только окровавленные ногти девочки были в фокусе. – Ты хотел доказательств? Вот что поставлено на карту. Она там, в его фургоне, в пятидесяти футах от этого здания, прямо здесь, прямо сейчас.

Эшли едва глянул на фото. Он уже получил свои доказательства. Он нервно кивнул, снова глотая воздух.

– Он… он не заходил сюда помыть руки. Он проверял нас.

– И ты теперь в деле.

– Ясно.

– Ясно?

– Ясно. – Он вздохнул. – Давай… сделаем это, наверное.

Дарби согласно кивнула. Но ее мысли опять вернулись к маме и раку поджелудочной железы.

Все те тоскливые двадцать четыре часа до этого ощущались словно другая жизнь; она с облегчением отключилась от них. Воспоминание ударило ее, как выстрел в живот. Она все еще не поймала сотовый сигнал. Она все еще не разобрала смысл нелепо составленного сообщения Дэвон, полученного несколькими часами ранее: «Она норм в данный момент».

– Дарби?..

Эшли смотрел на нее.

– Я в порядке, да. – Дарби овладела собой, вытирая его слюни со своих губ, блестящие в резком свете. – Нам нужно застать врасплох этого ублюдка. И с тех пор как он подозревает, что мы всё знаем, – он не повернется к нам спиной.

– Даже если повернется, этого твоего бутербродного ножичка будет недостаточно.

– Поэтому мы будем бить его по голове.

– Но чем?

– Что у тебя есть?

Эшли задумался.

– У меня… У меня есть домкрат в машине! Я думаю, что…

Слишком явно, она понимала. Не скрываемо. Но у нее была идея получше. Она полезла в карман джинсов и извлекла декоративный камень, вырванный из кофейной стойки Ванапани.

– Это лучше сработает.

– Камень?

– Снимай ботинок.

Эшли замешкался, потом прислонился к двери кабинки и стянул свой левый башмак.

– Теперь носок, – сказала она. – Будь любезен.

– Почему мой?

– Девичьи носки слишком короткие.

Он протянул ей длинный белый носок, теплый, как рукопожатие, и слегка пожелтевший.

Эшли поморщился:

– Моя стиральная машина сломалась.

Дарби вытянула носок потуже, засунула камень внутрь него и завязала поверх плотным четверным узлом. Она взмахнула им разок, пробуя, как всё это лежит в ладони. Дуга придавала маленькому камню свирепую силу пращи. Даже легкое движение кисти могло сломать глазницу.

Эшли смотрел на носок, потом на нее.

– Что это?

– Это называется камень-в-носке.

– Э-э… и я, кажется, понимаю, почему.

Дарби видела это в телевизионном шоу по выживанию.