Эллен Грин - Лабиринты веры

– Я – внимательный слушатель. Рассказывай все, что хочешь.

– Когда была маленькой, я никогда не чувствовала, что нужна Клэр. Она изо всех сил старалась надевать маску идеальной матери для окружающих или для представителей той школьной системы, в которой я оказывалась на тот момент. Когда рядом были люди, она всегда улыбалась, говорила правильные вещи, обнимала меня или прикасалась ко мне, но, когда нас никто не видел, все было по-другому.

Рассел проглотил желтую таблетку, запивая ее «Маргаритой».

– «Перкосет». От боли.

– Хорошее сочетание. Как я понимаю, я отвожу тебя домой.

Его волосы, некогда длинные и завивавшиеся сзади, были сбриты после несчастного случая. А вот над верхней губой у него оставалась маленькая несбритая полоска.

– У меня всегда было ощущение, что мы с ней отличаемся от остальных людей. У меня были друзья, но я так и не стала одной из них – надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

– А в чем было отличие?

Я пожала плечами:

– Просто другие. Возможно, это было потому, что она не хотела ни с кем знакомиться. Не хотела, чтобы мы становились частью чего-то. – Я макнула чипс в сальсу и положила его в рот. – Она не ходила на школьные посиделки для мамочек и дочек. Не помогала собирать пожертвования для Ассоциации родителей и учителей. А когда я приносила домой информационные листки, она выбрасывала их.

– Всегда?

– Практически. Мы всегда были аутсайдерами, куда бы ни приезжали.

Во дворе дул легкий ветерок. Тихая мексиканская музыка смешивалась с шумом фонтана, бившего рядом. Текила уверенно прокладывала себе путь к моим мозгам.

– Значит, ты выросла во всем этом: постоянных переездах, отсутствии близких подруг… А как же Анаис? Она была хорошей бабушкой?

Я рассмеялась:

– Жаль, что ты ее не застал. Она приезжала после смерти Клэр. Увезла тело, чтобы похоронить во Франции. Да, Анаис была лучшей частью всей этой истории с удочерением. Это точно. Сильная женщина. Очень сильная. Необычная. Француженка до мозга костей.

Рассел наклонился вперед, посасывая ледяной кубик из своей выпивки.

– Как я понимаю, она была вне себя от горя – ведь так тяжело потерять ребенка…

– Я думала, она останется на подольше. Поживет со мной и Мари. Но она решила все организационные вопросы и уехала на следующий день. – Я склонила голову набок. – Однако пока Анаис была здесь, она держала себя в руках. Была расстроена, но сдержанна. Кажется, я не видела, чтобы она плакала.

Подошла официантка и поставила перед нами еду. Прежде чем заказывать, Рассел спросил меня, есть ли у меня какие-нибудь предпочтения. Когда я ответила «нет», он настоял на том, чтобы сделать заказ за нас обоих. Я была не голодна, поэтому не возражала. Пока он делал заказ, я сходила в туалет. И вот сейчас передо мной оказались три тарелки. Салат гуакамоле, кесадилья с манго и бри и морской окунь, приготовленный на гриле с красной чечевицей.

– Рассел, мне хватило бы и одного из этих блюд.

Он улыбнулся:

– Заберешь домой. Итак, вернемся к твоей семье.

– Я была там, между прочим. – Я поймала его взгляд. – В то утро, когда Клэр умирала.

Его, по всей видимости, удивил мой подбор слов.

– Серьезно?

– Я нашла ее на полу в коридоре, у двери в мою комнату. Шла ко мне за помощью, наверное.

– Ава, это же ужасно. Она еще была жива?

– Да. Жива. Какие были ее последние слова? – Я улыбнулась. – Сначала она стала умолять меня о помощи. Потом, пока мы ждали «Скорую», она молилась за мою душу. И упрашивала меня стать лучше.

Рассел слегка прищурился:

– Серьезно? Что она имела в виду?

Я прикусила нижнюю губу:

– Не знаю. Меня удивляет, что последние силы она не потратила на то, чтобы заявить, что я выгляжу толстой в своих штанах. Она всегда меня критиковала.

Вероятно, все это прозвучало резче, чем я рассчитывала, потому что на лице Рассела отразился шок. Он прокашлялся:

– Расскажи мне об отце Клэр, о Россе.

– Боюсь, мои сведения о нем отрывочны. В доме Клэр он не был любимой темой для разговоров. Хотя я виделась с ним несколько раз.

Рассел снова подался вперед:

– Серьезно?

– Ага. У них с Клэр было несколько встреч. Деловых, а не родственных. Он приезжал, и они что-то обсуждали, только меня в разговоры не посвящали. Потом он уезжал. Просто уходил, и все. И всегда вел себя так, будто не знает о моем присутствии. Забавно, правда?

– Какой он был?

– Те встречи не были обычными встречами родственников. Росс говорил резко, всегда по существу. Я держалась в стороне. И оба раза после его ухода Клэр была… наверное, правильнее будет сказать «дерганой».