Фелисия Йап - Вчера

– Я беременна.

Вилка с лязгом упала на бетонный пол. Несколько секунд я таращился на Клэр, с ужасом раззявив рот.

– Не смотри на меня так, Марк. Скажи что-нибудь, пожалуйста.

Я моргнул, ибо черные точки неверия еще плясали у меня перед глазами.

– Ты уверена?

Слова вывалились у меня изо рта мучительной кашей. Клэр в ответ решительно кивнула. Потом объяснила, что пять дней подряд ее каждое утро рвало в ванной у миссис Перкинс, а позавчера она поигралась с тестом на беременность. Голубая полоска на индикаторе (плюс факт, что у нее уже двухнедельная задержка) заставила ее пойти сегодня утром к врачу. Тот подтвердил, что она беременна. Около четырех недель, сказал врач.

Будьте вы прокляты, фертильные девственницы-моно, – ни о чем другом я не мог в этот миг думать. Но как бы ни хотелось мне выскочить сейчас из бистро, занудное чувство ответственности удержало меня на месте. Пригвоздило к стулу. На тонком как лезвие обрыве, у самого края разверзшейся пропасти под названием «долг».

– Что мы будем делать с ребенком?

«Аборт», очень хотелось сказать мне. Этот дуо-моно-ублюдок разрушит мою жизнь. Если уже не разрушил. Но я прикусил язык. Слух о том, что я отправил на аборт женщину с моим отпрыском, разорвет в клочья мою репутацию. Как я посмел даже подумать о том, чтобы убить собственное дитя?

Тем не менее из-за моего долгого молчания у Клэр тревожно потемнели глаза.

– Неужели ты совсем не рад?

Я погрузил ложку в крем-брюле и отправил в рот гигантскую порцию.

– Мы поженимся?

Вместо ответа на этот вопрос я чуть не подавился, но как-то взял себя в руки.

– Давай обсудим потом, ладно?

От этих слов Клэр глубоко насупилась. Хватаясь хоть за что-то подходящее, я пообещал ей, что мы завтра увидимся за обедом и как следует все обсудим. Клэр явно не удовлетворил мой ответ, но она все же согласилась встретиться завтра в час дня в «Бэкстрит-бистро». Словно в тумане, я потащился обратно в колледж, едва увернувшись на Тринити-стрит от ехавшего по встречной полосе велосипеда.

Что же мне, тысяча чертей, теперь делать? Я в глубокой заднице из-за того, что трахнул невинную деву в самый неподходящий день месяца.

Я нахмурился. Может, Клэр хочет напомнить себе какие-то факты из тех, что я только что прочел? Если да, то какие именно? Всю историю с Анной? Вряд ли. Клэр, насколько я знаю факты, так и не выяснила имени девушки, ударившей меня по лицу на Джизас-Грин.

И потом, это ведь было так давно.

Может, она хочет узнать, что в действительности произошло в то утро перед нашей свадьбой?

Наша свадьба. Черт! Факт: я чуть не опоздал к алтарю. Страшный, отвратительный кавардак. Если бы я разобрался с Анной раньше, когда еще была возможность. Если бы я тогда смог поговорить с ней по-доброму, подобрать нужные слова (и после этого у меня хватает наглости считать себя художником слова). Я со вздохом переворачиваю страницы до 8 июля 1995 года.

Сегодня утром я решил навестить Анну в больнице. Я на цыпочках вошел в ее палату, с ужасом думая о том, как она меня встретит. Но волновался я напрасно. Она робко полуулыбнулась, словно никакой ссоры никогда не было, и вновь опустила глаза на книгу, которую держала в руках («Алиса в Стране чудес»). Я расположился рядом с кроватью, отметив про себя, что вид у Анны одновременно изможденный и отстраненный. И уж точно передо мной была не та пылкая девушка (в конце концов, не я ли описывал ее раньше как настоящую тигрицу в постели, с когтями для пущего сходства?).

– Прости меня за глупую ссору в тот день. Я заслужил все твои оплеухи.

Анна даже не подняла взгляда от книги, которую все еще держала в руках. Немоту я счел за прощение и, набравшись храбрости, спросил, где она была. Но она лишь вздохнула в ответ.

– Надеюсь, это не из-за меня, Анна.

– Ты меня очень разозлил в тот вечер. Я ударилась о фонарный столб. И все вернулось.

У нее задрожала нижняя губа.

– Что вернулось?

– Прошлое. Все. Как волна.

– А?

– Правда – это бремя. Особенно та правда, которую мы прячем от самих себя после двадцати трех лет.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда ты ушел, я еще долго сидела на Джизас-Грин и выла. Слишком много навалилось сразу. Невыносимо много.

– Ничего не понимаю.

– Но ведь что-то хорошее в этом тоже может быть. Бо́льшая часть памяти – дерьмо. Но другая часть дает надежду. Дьявол в деталях, Марк. Мелочи – вот что важно.

– Я действительно не понимаю, что…

– Я помню день, когда мы познакомились. В фойе Музея Фицуильяма, в том месте, откуда уходит вверх большая лестница. Я видела искру в твоих глазах, когда шла тебе навстречу. Ты понимал уже тогда, что́ между нами происходит. У нас родственные души, хоть мы еще и были в тот миг чужими. Искра была у тебя в глазах, когда ты пожимал мне руку – ты задержал ее дольше, чем нужно. Все это ко мне вернулось. Твоя искра.