Фелисия Йап - Вчера

И тут до меня дошло. Запись от 12 июня говорит, что Клэр Буши наблюдала всю нашу с Анной перебранку: «И я видела все на Джизас-Грин. Все!» Я понял, что, если полицейские вдруг начнут допрашивать Клэр по поводу исчезновения Анны, ей будет в чем меня обличить. Я должен как-то удостовериться, что она не знает, кем была эта девушка. И если даже случайно она наткнется на имя Анны (и на тот факт, что Анна растворилась в загадочном тумане), я должен быть уверен, что Клэр не вмешается.

В 18:30 я схватил бумажник и, выскочив из задних ворот Тринити, понесся к «Универ-блюзу» (к сожалению, я понятия не имел, где Клэр живет). Когда я появился в дверях, она бросила на меня злобный взгляд. Я стал умолять ее выйти на два слова, замечая одновременно, как несколько посетителей поворачивают в нашу сторону головы. Она поджала губы, сложила руки и ответила отказом. Я продолжал умолять, насколько можно повышая голос, отчего хозяин ресторана (кажется, его фамилия Дженкинс) устроил мне разнос за оскорбление его персонала. Я вернулся к «Универ-блюзу» после окончания смены Клэр, примерно в 22:30. Она вышла из ресторана и прошагала мимо меня, отказавшись признать, что я существую. Ее глаза – каменные колодцы с лавандой. Я шел позади и просил прощения за свое поведение. Но она вскочила на велосипед и укатила прочь, расправив плечи.

Завтра я снова буду стоять у ресторана. Потому что Клэр должна быть за меня, а не против.

Я вздыхаю и качаю головой. Факт: двенадцать дней спустя Клэр меня простила. Чтобы лишний раз в этом убедиться, я смотрю на запись от 24 июня 1995 года. В ней говорится:

Клэр вышла из ресторана примерно в четверть одиннадцатого. Взгляд ее задержался на огромном букете малиновых роз у меня в руках. Но, поджав губы и расправив плечи, она продолжила свой путь к велосипеду. Я двинулся следом, изрыгая извинения как можно более униженным тоном. К моему удивлению, она глубоко вздохнула, обернулась и, прищурившись, посмотрела на меня:

– Никогда не смей меня больше обманывать.

– Прости, Клэр. Дай мне шанс, и я докажу, что, кроме тебя, мне никто не нужен.

Я сунул букет роз в корзинку ее велосипеда. Она вежливо кивнула и покатила прочь, но я отметил, что ее плечи образуют уже не столь резкую линию. Притом что она уже готова меня простить, надо продолжать делать все возможное, чтобы в случае чего она была на моей стороне. Завтра вечером буду снова торчать перед «Универ-блюзом», вооруженный очередным гигантским букетом. Похоже, она неравнодушна к малиновым розам, и я уже убедился, что настойчивые упрашивания – ключ к ее сердцу.

Я со стоном перелистываю еще несколько страниц к записи от 4 июля 1995 года.

На этот день пришелся двойной ракетный удар. В десять утра зазвонил телефон – на линии была Лора Паттерсон.

– Я только хотела сказать, что три дня назад Анна явилась ко мне домой.

– Правда? Ну слава богу. Что случилось? Где она пропадала?

– Нам остается только гадать.

– Как?

– Она ничего не сказала. Вообще отказалась говорить.

– Я не понимаю.

– У нее был больной и растрепанный вид. Одета во все то же бальное платье.

– Что? Она пришла к тебе в том же самом платье?

– Да. Хоть от него и остались одни клочья. Ссадины у нее на руках мне совсем не понравились. Жирные, спутанные волосы. Но хуже всего глаза. Она… как безумная. Короче, я вызвала «скорую помощь».

Внутри у меня прокатилась волна облегчения, хотя я все еще боялся, что меня обвинят в Аннином, теперь уже временном, исчезновении. Я стал расспрашивать Лору о подробностях. Она сказала, что Анна до сих пор отказывается что-то кому-то объяснять. Мне стало еще легче – если Анна молчит о том, что с ней происходило, то и меня обвинять не в чем.

Но когда позже я встретился с Клэр на обеде в «Оливковом дереве», от легкости не осталось и следа. Она появилась в этом бистро с пылающими щеками и сверкающими глазами. Я должен был с самого начала догадаться: что-то здесь не так. Но я был слишком поглощен решением непростой задачи – как расстаться с нею, не разбив ей сердце уж очень сильно. До меня, кроме всего прочего, стало доходить, почему бесперспективны долгие отношения между моно и дуо.

Официант принес крем-брюле, и я уже почти выпалил, что она достойна лучшего парня, чем я. Забавно, но я собрался воспользоваться самым затертым клише из книжки «Как расстаться с девушкой, которую ты недавно трахнул, и сохранить при этом свою ценную задницу». Наверное, это свойственно всем мужчинам – в минуты отчаяния прибегать к затасканным оборотам. Но не успел я открыть рот, как Клэр положила на стол ложечку, вытерла салфеткой дрожащие руки и выпалила то, чего я не желал слышать еще миллион лет.