Фелисия Йап - Вчера

– Удостовериться в том, что я и так знаю. – (Психиатр моргает.) – Я знаю, например, что вы прописали одной пациентке двадцать пять миллиграммов валиума в день на четыре недели. А также то, что вы убедили ее не подавать на вас в суд, выписав чек на двадцать пять тысяч фунтов. – (Он ахает.) – Мне не составит труда направить вашему начальству письмо с указанием на этот мелкий факт, – продолжаю я максимально добрым и обнадеживающим тоном. – Мой дневник говорит, что раньше я уже переписывался с вашей администрацией.

– Чего вы хотите, инспектор? – Вместо глаз у него теперь узкие щели.

– Я хочу, чтобы вы были со мной откровенны. Как видите, мне уже известна история болезни миссис Эванс. Но мне очень бы помогло ваше профессиональное мнение по нескольким смежным вопросам. Что стало причиной ее депрессии?

– Я не знаю точного ответа. – Он качает головой, все еще немного хмурясь. – Даже после стольких лет лечения.

– Каким именно депрессивным расстройством она страдает?

Он все еще колеблется.

– Двадцать пять миллиграммов, доктор Джонг, – говорю я тихо, но четко. – Для валиума это немало, да?

Он утомленно стонет, поднимая ладони в знак согласия.

– Мне нужно заглянуть в записи для уверенности, – говорит он.

– Да, конечно.

Психиатр достает электронное устройство размером с ладонь, набирает в нем что-то, потом отвечает.

– Клэр Эванс – нестандартный случай, притом что налицо все симптомы клинической депрессии, – зачитывает он. – Это также не классическая биполярность, хотя ей и помогли медикаменты, которыми раньше лечили биполярность. Я прописывал ей трициклические антидепрессанты, но они вызвали побочные эффекты…

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Диагностика душевных болезней – непростое дело, инспектор. Это до сих пор больше искусство, чем наука. Я склоняюсь к тому, что ее случай – НУК: не указанный конкретно тип неустойчивого состояния.

– Которое проявляется в суицидальных наклонностях.

– «Суицидальные» – неверное слово, инспектор. – На этот раз Джонг трясет головой куда увереннее. – Я не вижу в миссис Эванс склонности к суициду. Оба случая самоповреждения были попытками совладать с глубоко укоренившимися эмоциональными проблемами. Возможно, таким образом высвобождались долго сдерживаемые фрустрации.

– Вызванные личными обстоятельствами?

Психиатр молчит.

– Такими, как сложные отношения с партнером? Отягощенные тем фактом, что она – моно, вышедшая за дуо?

Глаза его на секунду округляются.

– Можно сказать и так, – кивает он со вздохом. – Она часто сравнивает себя с мужем. Границы памяти особенно. В результате возникает хроническое состояние низкой самооценки – скажем так.

Значит, Софиины подозрения насчет Клэр Эванс оказались верными. Покойница была проницательнее, чем я предполагал.

– Кстати, был ли у вас когда-нибудь секс с женщиной по имени София Эйлинг?

На лице Джонга потрясение. Однако он тут же расправляет плечи и напрягает подбородок.

– При чем здесь моя личная жизнь? – парирует он, выворачивая ладони еще больше, словно защищаясь. – Что вы там у себя расследуете?

– Убийство.

– Но…

– София убита.

– Что?

– Сегодня утром ее нашли в Кэме.

Психиатр смотрит на меня, раскрыв рот.

– Нет. – Он трясет головой, в лице ни кровинки. – Это невозможно. София мертва?

– Если вы расскажете подробнее о ваших отношениях, это поможет нам выследить убийцу.

– Но у кого поднялась рука на такую прекрасную женщину? – говорит он, вздымая вверх ладони.

– Отличный вопрос, доктор Джонг. – Я одобрительно киваю. – Именно это я и намерен выяснить до конца сегодняшнего дня.

– Как она умерла? – Под конец вопроса у него задрожал голос. Судя по виду, ему сейчас самое место на собственном мягком диване с пухлыми подушками.

– У нас пока нет результатов вскрытия, – говорю я. – Когда и где вы познакомились?

Он дрожащими пальцами достает айдай и что-то в него впечатывает.

– Я… гм… факты говорят, что мы познакомились на вечере с чаем и танцами. Кембридж, Гилдхолл, декабрь две тысячи тринадцатого. Я стал ходить на бальные танцы через год после смерти жены. София в тот день была настоящим украшением зала. Моложе, чем большинство женщин. И в два раза красивее. Я был польщен, когда она сама подошла и пригласила меня на танец.

Значит, наша маленькая сумасшедшая довальсировалась до постели психиатра. Как и утверждает ее дневник.

– Потом увлечение танцами переросло в нечто большее, верно? – Я решаю избавить его от описания инструментов – типа дерзких малиновых трусиков, – которые, очевидно, были пущены в дело.