Фелисия Йап - Вчера

Тяжело искать грязь под стерильной оболочкой. Но я буду копать дальше. Грязь найдется.

Никто не без греха.

В каждом свое дерьмо.

И в нем тоже. И в его замшелой жене-моно, у которой мозгов меньше, чем у ее золотистого ретривера.

Грязь найдется.

Не отклоняться от цели. Продолжать начатое. Разобраться с демонами прошлого. С призраками, которых я однажды попыталась забыть, но так и не смогла. Встретиться с ними лицом к лицу. Найти и придушить.

Нужно сосредоточиться на позитиве, как нас учили в Сент-Огастине. Итак, у меня есть следующее.

Туфли. Самые шикарные шпильки, на которых еще можно ковылять. Чем выше, тем смешнее. (Не знаю, кто изобрел для женщин эти шестидюймовые каблучищи, но надеюсь, что он – или это была она? – теперь на небесах на почетном месте.)

Роскошное белье. Шелковые кружевные комбинации. Чем больше декаданса, тем лучше. Так отзываются многолетние блуждания по коридорам в простой белой рубахе и белых штанах на резинке. На заднице – толстые хлопковые трусы. Такие, как носят бабушки. На сиськах – строгий лифчик без бретелей. Никаких металлических косточек, чтобы пациентки друг дружку не покололи. На ногах дешевые носки и тонкие бумажные шлепанцы. Никаких ремней и шнурков, чтобы не на чем было повеситься.

Чужие секреты. Я раскрываю их медленно, но уверенно. Досье становится все толще.

Секреты есть у всех. Два сорта секретов, если точнее. Первые прячут от других, вторые – от себя. Помощник в этом деле, разумеется, жалкая, дефективная людская память.

Говорят, в стране слепых одноглазый – король. А это значит, что в мире несчастных беспамятных людей у женщины, которая помнит, есть шанс стать королевой.

Я заставлю Марка Генри Эванса раскрыть свои секреты.

Жестоко.

29 ноября 2013 г.

В воскресенье опять был «Кандински». В фойе – сплошное Рождество, включая елку, увешанную блестящими шарами. Портье протянул мне ключи от номера 261. Сказал, что мистер Адамс еще не приезжал. Повернув ручку, убедилась, что так и есть. В номере никого. Подошла к окну, поглядела вниз на тротуар и на мерцающие фонари. Вокруг дальних столбов клубится туман. Точно бесплотный призрак из прошлого. Вернулся, чтобы поселиться у меня в душе.

Я вдруг почувствовала себя одинокой. Мне предстояла долгая бурная ночь. И все равно я чувствовала одиночество.

Секс – это всего лишь скрещение тел. Обмен жидкостями. Отдушина для животных желаний.

Инструмент шантажа.

Конечно, только после того, как я соберу достаточно инструментов, чтобы его свалить. Здания не сносят молотком и зубилом. Для этого нужен хороший бульдозер. Большая, красивая чугунная баба. И побольше динамита, мать вашу.

Я думала о том, чтобы его убить. Погасить свет в его глазах. О да. Когда только вышла из Сент-Огастина. Я даже подыскивала подходящий способ. Размозжить ему голову ледорубом, в стиле Шэрон Стоун. Набросить ему на шею петлю из стрингов. Смотреть, как он задыхается. Стукнуть по голове кувалдой. Слушать, как замечательно трещит череп. Разодрать ему щеки стальными набойками от «Кристиан Лубутен». Наблюдать, как алые капли крови собираются в лужу и как его жизнь выходит из них пузырями.

Я смогла бы даже уйти незамеченной. Детективы сбились бы с ног, складывая вместе первоклассные детали моего злодеяния, особенно через пару дней, когда выяснится, что у них нет ничего, кроме скудных фактов в собственных дневниках. Потому что никогда в жизни они не смогут записать все. А моя жертва будет слишком далеко, чтобы объяснить, что с ней случилось.

Но месть лучше разбивать на этапы.

Боль лучше отмерять дозами.

Долгий тюремный срок – вот чего он заслуживает. Затяжное, изматывающее мозги заключение. После того, как потеряет все, включая свою убогую жену. Медленное неотвратимое гниение, которое было бы уготовано мне в Сент-Огастине, если бы Мариска не открыла мне глаза. И если бы потом мне не хватило ума выбраться из этого чистилища.

Но как бы то ни было, в этот краткий миг я чувствовала себя одинокой. Окно, номер 261, «Кандински», воскресенье.

Я ничего не могла с собой поделать.

И не знала почему. Возможно, пришло понимание, что несколько дней назад мне исполнилось сорок три. Папы и бедной мамы больше нет. Мачехе Эгги насрать на мой день рождения с большой колокольни. И нет, я не могу сказать мужчине, с которым трахаюсь вот уже два месяца, что мне стукнуло сорок три года.

Тот день я отметила, залив в себя полбутылки водки. В компании рыжего кота Руфуса.