Майкл Смит - Те, кто приходят из темноты [litres]

Она записала четыре или пять штук, а потом остановилась.

– Нет, – сердито процедила она. – Нет…

Она быстро добавила две цифры в начало. Оторвала листок и засунула его в карман пальто, на мгновение став похожей на маленькую девочку из фильма, которая прячет любимую игрушку от инопланетян, агентов ЦРУ или жутких призраков. Потом она откинулась на спинку стула и закрыла лицо руками.

Тодд наблюдал за ней широко раскрытыми глазами. Вскоре он услышал тихий плач. Казалось, она плакала от усталости. Тодд снова встал, он находился в полной растерянности. И почему Бьянка вышла?

– Послушай, – сказал он, пытаясь, чтобы его голос звучал дружелюбно и уверенно. – Может быть, тебе что-нибудь принести? Хочешь попить?

Девочка не ответила, и Тодд решил, что она его не слышала. Потом, не убирая от лица рук, она тихонько сказала:

– Кофе.

– Кофе? Правда? Не лимонад… И не воду?

Она покачала головой:

– Кофе. Черный.

Он подошел к стоящему в углу автомату и налил чашку. Потом принес ее девочке. Тодд легко вошел в роль послушного официанта, как с ним не раз случалось, когда ему приходилось иметь дело с собственными дочерьми. Иногда только перемена ролей позволяет добиться от ребенка того, чего ты от него хочешь. Дети удивительно быстро начинают разбираться в политике и с самого начала понимают, как устроен мир.

– Вот, – сказал он, сообразив, что девочка ничего не видит.

Она медленно опустила руки, посмотрела на чашку и потянулась к ней обеими руками. Поднеся чашку ко рту, она сделала большой глоток, хотя Тодд знал, что кофе в чашке обжигающе горячий. Она продолжала сжимать чашку двумя руками, не отводя глаз от кофе.

– То, что надо, – сказала она.

Потом подняла к нему лицо, и ее губы медленно расплылись в улыбке.

– Итак, Тодд, – продолжала она, – как поживаешь?

Он заморгал. Все в ней – голос, улыбка – изменились. Смущенного ребенка сменила… он не знал кто… Но одно Тодд понимал точно: он не хотел, чтобы она оставалась в его кабинете.

– Ты должна уйти, – сказал он. – Я попрошу, чтобы кто-нибудь вызвал такси, которое отвезет тебя домой.

– Да, – сказала она, глядя мимо него в окно. – Всегда щедр в мелочах.

– Послушай – кто ты такая?!

– Угадай, – сказала она.

– Понятия не имею, – твердо ответил Тодд. – Ты пришла сюда, утверждая, что являешься подругой моей дочери. Мы оба знаем, что это неправда.

– Пожалуйста, – проговорила она. – Скажи мне. Скажи мне, кто я такая.

– Ты маленькая девочка.

Она рассмеялась – искренне, как ему показалось, – так громко и неожиданно, что застала Тодда врасплох.

– Я знаю, – сказала она. – Но разве это не бесценно?

– Это уже слишком, – сказал он, наклоняясь, чтобы нажать кнопку вызова.

– Не делай этого, – сказала девочка. – Даже не думай.

– Послушай, – решительно заговорил Тодд. – Разговор окончен. Я не знаю, что ты здесь делаешь, и ты ведешь себя очень странно. К счастью, это проблема твоих родителей, а вовсе не моя. Мне нужно работать.

– Помолчи, – заявила она. – Уж поверь, я не хочу проводить в твоем обществе ни одного лишнего мгновения. Знаешь, есть присказка: «Я хочу говорить с шарманщиком, а не с его обезьяной»? Так вот ты блоха на заднице у обезьяны и всегда ею был. Однако нищим выбирать не приходится, а потому тебе повезло оказать мне услугу.

– Я не собираюсь…

Она не обратила на его слова внимания.

– Во-первых, мне нужно место, где я могла бы остановиться. Мне необходимо принять душ, и я устала шарахаться от уличного сброда. Не говоря уже о том, что мне необходимо поспать. Впрочем, как и тебе, если уж на то пошло.

Теперь ее голос стал твердым и уверенным, и Тодд понял, как ей удалось уговорить Дженни. И еще она вызвала к жизни жуткое воспоминание о его кузине, когда та поправлялась в больнице после автомобильной аварии в девяносто восьмом году. Она кучу времени была на морфии, но иногда приходила в себя и делала замечания, которые казались совершенно необычными. Контраст был так велик, что волосы на голове вставали дыбом. Девочка производила на него такое же впечатление, хотя можно было предположить, что она просто копирует знакомых взрослых.

Похоже, она приняла его молчание за согласие.

– Когда я восстану, блистающая, как феникс из пламени забвения, мне бы очень хотелось кое-кого снова встретить. Нашего общего друга. И ты сделаешь так, чтобы это произошло.

– Я понятия не имею, о ком ты говоришь, – сказал Тодд, наконец нажав на кнопку, довольный тем, что снова обрел почву под ногами. – Мы не рекламируем поп-группы или телешоу. Такова наша политика.