Иван Миронов - Плохая шутка

Двор дома номер шесть «а» встретил Дениса безжизненной тишиной. Денис ожидал, что обстановка каким-то чудесным образом подскажет, что он победил, но правило голливудских фильмов вновь не сработало. Все казалось в точности таким же, как и раньше. Все так же ветер, который совершенно не чувствовался на улице, гонял мусор по палисадникам двора. Все те же мертвые деревья и та же мертвая трава.

Денис набрал на домофоне код «51», открыл дверь второго подъезда и поднялся на первый этаж. Его встретили двери семнадцатой и восемнадцатой квартиры. Стены, двери, потолок – все выглядело безжизненным и брошенным. Словно люди, жившие здесь, однажды собрались и организованно покинули дом. Эта мысль настолько поразила Дениса, что он, не раздумывая, приблизился к двери семнадцатой квартиры и нажал на кнопку звонка. Ничего не произошло – раздался еле слышный щелчок пластмассовой кнопки и ничего более. Звонок не работал. Денис несколько секунд задумчиво поизучал отчетливый отпечаток своего пальца на пыльной кнопке и затем постучал кулаком по железной поверхности двери. Звук получился мягкий и безжизненный, словно он бил в кусок поролона. И вновь – никакой реакции с той стороны двери.

Он постучал в восемнадцатую, уже понимая, что произойдет то же самое. Произошло. По звуку казалось, что за дверью находится не помещение, а глухая стена. Денис ощущал себя человеком, попавшим на съемки фильма, когда декорации вокруг такие реалистичные на вид, но оказываются бутафорскими на проверку. Иллюзия для зрителя. И зрителем сегодня был именно Денис.

Он еще раз постучался в восемнадцатую, внутренне надеясь на чудо. Хоть на какое-нибудь. Чуда не произошло. Поблизости все так же не было ни единой живой души, кроме самого Дениса и Анкудинова, ожидающего его на четвертом этаже этого подъезда-декорации. Хотя в том, что Анку – живая душа, Денис сомневался. Оснований для сомнений было более чем достаточно.

Небольшая задержка на первом этаже заставила Дениса засомневаться в правильности того, что он делает. У него возникло сильное желание рвануть прочь из этого дома. Вдруг исповедь сделала его недосягаемым для Анку? Вдруг уже все закончилось и его возвращение сюда только все испортит, перечеркнет? Вдруг сейчас нужно избегать места, где обитает Анкудинов, чтобы тот не смог вновь контролировать Дениса?

«Нет, – раздалось в голове. – Иди и доведи дело до конца. Другого не дано».

Снова тот же голос, и снова он толкал вперед. И раз уж Денис затеял противостояние, то останавливаться было нельзя. И, кроме того, несмотря на свой страх, он отчаянно хотел взглянуть этой сволочи Жнецу в глаза и сказать то, что собирался сказать. Не очень праведное желание, но, как он недавно сказал Анкудинову, он и не Христос.

Нужно было идти, пока сомнения вновь не вкрались в голову, и Денис двинулся вверх.

Алюминиевая табличка с цифрами «24» словно бы кричала: «Ничего не изменилось. Все в силе. И в этом договоре твои чресла зажаты в руке Смерти!»

Денис не стал звонить или стучать. Соблюдать условности не имело смысла. Он просто опустил тяжелую ручку вниз и слегка толкнул дверь внутрь квартиры.

Еще по пути сюда он мысленно расставлял сегодняшние знамения в два столбика. Первый назывался «Знамения против» и состоял из всего того, что не изменилось после посещения часовни: мертвенность дворика, пустота подъезда, сама квартира двадцать четыре. Во втором столбике с названием «Знамения за» было лишь одно, не очень убедительное, предзнаменование – молчание Анку. И сейчас, в проклятой квартире, получалось, что шансы Дениса, в соответствии с законами жанра, стремились к нулю.

«Да ну эти глупости», – мысленно отбросил он от себя ненужные мысли и сделал шаг вперед. И тут же сквозь его тело прошел безболезненный разряд тока, добавив еще одно «знамение против».

Жнец сидел в пустой квартире в ожидании курьера. Он пытался сохранить самообладание, но это у него получалось из рук вон плохо. Проклятый сопляк заставил его понервничать – это стоило признать. Анку слишком расслабился за века своей работы. Он не думал, что человек, в особенности такой тщедушный, каким казался Денис, мог что-то противопоставить самой Смерти. Оказалось, мог. Жнецу вновь пришла на ум сказка про лягушку в горшочке со сметаной. Юнец оказался той лягушкой, которая будет дрыгать лапками, если не оставить ей выбора. Будет дрыгать, пока не выкарабкается.

– Или пока ей не оборвут ее зеленые лапки, – произнес Жнец и рассмеялся, но пустая квартира не отдалась эхом. Вместо этого пыльные стены, словно губка, поглотили звук. Убили его. Здесь все было мертво, кроме самого Жнеца, свеча которого до сих пор горела.