Елена Маврина - Могрость

– Я ни при чем. Это и весь разговор? Рытьё в прошлом?

– А почему нет? Мы прожили его вместе, выросли вместе. Нас воспитывала одна…

– Хватит! – Впечатал ладонь в стол.

Аня отступила, пугливо прислушиваясь. Бабушка молчала.

– Вить, – объяснила, – я разыскала археолога. Того аспиранта – профессорского сына, помнишь? Он змей боялся.

Витя красноречиво ухмыльнулся. Аня продолжила:

– Из зачинщиков раскопа жив только он. Болен, но жив. Пока.

В его глазах читалось желание уйти, но брат сидел и слушал. Аня смягчила тон, доверяясь:

– Дина бросила зов бедствия. Она обнаружила украшение жрицы в лесу, она привела их к могрости. Всё она. Надеялась уничтожить проклятые останки племени.

В глазах брата отразилось удивление, враждебность отступила под натиском странной версии.

– Племени?

– Те археологи искали могильник языческого племени.

– Впервые слышу.

– Поиски увенчались провалом.

Витя отвернулся.

– К чему ворошить это? Мы ведь не историки, не археологи. То, что не удалось им, посвященным в тонкости подобных поисков, нам и подавно не по силам.

– Когда раскопки свернули, Дина продолжила исследование в одиночку. Она что-то обнаружила, какую-то зацепку.

Витя с сомнением принял такие выводы.

– Она любила природу. Собирала гербарии, воняющие полынью. Это хобби отвлекало ее от команд бабушки.

– Дядя говорил мне, что «они пообещали и не уничтожили». Под этим загадочным «они» Окулов подразумевал археологов? Только учитывая, что в раскопках участвовал Глотов… Думаю, он прислуживал могрости. Кто-то ведь посвятил Сыча в тонкости… обряда?

– Бред полнейший.

– Я собираюсь в лес.

Витя изменился в лице, привстал.

– Спятила? – Взгляд ожесточился. – Даже не думай. Я звоню крестной.

– Зимой я не нашла криницу, – останавливала его. – В сказках Дины – знаки. Криничный чародей!

– Оставь это, – угрожающе ровным тоном приказал Витя. – Ты как помешалась.

Повоевав с рукавом, Аня натянула трикотажную кофту поверх сарафана. Отступать поздно. Брат ее не поддержит, потому что Сыч запудрил ему мозги. Ну посмотрим, кто сильнее в доводах.

– Я всего лишь посвятила тебя в свои планы, – сообщила она, смыкая пучок волос заколкой. – Сегодня отличная погодка. Думаю, в самый раз для прогулки вдоль озера?

Она развернулась, но шаг прервала мертвая хватка брата. Он попытался вернуть ее на стул – Аня упиралась, в попытке скинуть путы пальцев.

– Пусти! – крикнула.

Бабушка сквозь дрему забормотала вопросы. Витя стоял на пути, но хватку ослабил.

– Каждая следующая смерть будет на нашей совести, – объяснила Аня. – Мы знали. Знали и бездействовали. Разбежались трусливо, как те археологи, что оставили Дину в капкане.

На лице брата не дрогнул ни один мускул. Ничего. Только леденящее предостережение:

– Ты печешься о чужих жизнях, а им всем плевать на тебя. На других жертв. Если ты продолжишь поиски – следующая смерть будет твоей.

Речка безмятежно журчала слева, взгляд уходил в непроглядные заросли, а травное распутье шуршало под ногами. Солнце искрилось в прорезях густой кроны, но по мере продвижения к озеру, Аню одолевали дурные предчувствия. В этом лесу пропала девушка. Сутки поисков не принесли результатов. Она оглядывалась, рассматривая любую тень, боязливо надеясь, что коричневый сарафан и серая кофта послужат действенным камуфляжем. Оранжевые слипоны жгли взгляд. Босоножки запрятал Витя – «талантище»! Будто пропажа обуви равносильна клетке. Присутствие бабушки помешало брату опять подмешать ей снотворной дряни. Витя ограничился кражей обуви. Пусть! Злость на него гнала прочь страх, придавала уверенности в новом повороте. Когда она отыщет доказательства, брат признает, насколько ошибался. Он поймет, он вспомнит, что Костя Сычев – враг. Не Байчурин, не отец, не одноклассники. Сыч. Возможно, он и промыл ее брату мозги, возможно, запугал. Ей очевидно притворство. На всякую силу найдется противодействие. Пусть школьницам его угрюмость внушает сочувствие, а джип – привлекательность. Аня отлично помнила Сыча завистливым пацаном в обносках, который лупил детвору и бегал подхалимом подонков.

Постепенно заросли леса обретали узнаваемые черты: русло расширилось, истуканами выглянули валуны. Она пошла кругом мимо кривого дерева, мимо Дрем-Камня, ошибочно принимая лужи в ямах за высохшую криницу. Ноги раскидывали палые ветки, отбрасывали плоские камушки. Рыщущий взгляд пал на листья копытника. Скинув кофту, Аня опустилась на колени, робко склонилась к кринице – и дернулась как ошпаренная: с водной глади на нее пялилось безглазое существо. Она моргнула, существо моргнуло.