Дж. С. Монро - Забудь мое имя

– Просьбы сообщить о пропавших, – продолжает Стровер. – Если кто-то их видел. Я проверила некоторых – они все исходили от их знакомых по клубным тусовкам. Ради которых молодежь так рвется в Берлин.

– Поверю вам в этом на слово.

Сайлас только раз ездил в Берлин – ради жареной сардельки под соусом и контрольно-пропускного пункта «Чарли». И карривурст, и «Чарли» его разочаровали. А выставка «Топография террора» в полуразрушенных подвалах гестапо произвела на него и вовсе гнетущее впечатление. Сайлас потом еще долго отходил от нее.

– А Тони часто фотографировал ди-джеев, – добавляет детектив, вспомнив информацию, почерпнутую на старом американском сайте.

Стровер вскидывает на него глаза:

– В списке музыкальных предпочтений Алвина и Фло значится «ГрюнесТал», – говорит она. – Это ночной клуб на Ревалер-штрассе, в бывшем Восточном Берлине. Там крутили в основном техно. Но сейчас этот клуб закрыт.

– Из-за жалоб соседей?

– Едва ли. Это захудалый район города. Там практически нет жилых зданий. Только складские помещения да заброшенные фабрики. Клуб находился в корпусе бывшей сортировочной станции.

– Нам нужно послать в Интерпол в Висбадене фотографию Мэдди – из ее индийского паспорта, – Сайлас встает из-за стола, чтобы размять свои длинные ноги. Он просидел сиднем все утро. – Ребята передадут ее в контору Бундескриминаламта. Уорд также хочет, чтобы мы установили контакт с Мэдди.

Сайлас в который раз перехватывает взгляды, которые то и дело бросают на него несколько сотрудников группы реагирования, сидящих у окна. Наверняка они думают, что он мечтает вернуться в отдел по расследованию особо тяжких преступлений. Сайлас и правда скучает по таким делам. Но что было, то прошло. Он теперь в Уилтширской полиции борется с местной преступностью.

– Телефон, на который Тони звонил Мэдди из комнаты для допросов, раньше принадлежал его жене, – говорит Стровер в попытке снова завладеть вниманием босса. – Тони одолжил его Мэдди. Мы пробили номер: с тех пор телефон больше не включался.

– Возможно, сейчас она пользуется своим собственным мобильником, – предполагает Сайлас. – Ведь ей вернули его вместе с сумочкой в бюро находок.

– Может, у Люка есть этот номер.

Сайласа все еще смущает общение Стровер с Люком. Парень оказался им, конечно, полезным. Но он явно вынашивает свои собственные планы. И вряд ли полетел бы в Берлин только потому, что считает Мэдди своей дочерью. Журналист он всегда журналист. Хорошо хоть этот Люк сообщил им, что летит в Берлин. И, похоже, он верно оценил действия Сайласа там, на бечевнике.

– Он все еще в воздухе, – продолжает Стровер. – Я послала ему эсэмэску с просьбой позвонить мне, когда он приземлится.

– По поводу..?

Стровер выдерживает паузу.

– Я натолкнулась в списке пропавших на женщину по имени Фрейя. Внешне она похожа на индианку и…

– И..?

– Бывшую девушку Люка звали Фрейей. Это может оказаться его дочь…

– Так, Стровер, сосредоточьтесь, – рявкает Сайлас. – Узнайте, нет ли у него номера Мэдди. Больше нас ничего не должно интересовать. Если мобильник Мэдди включен, Висбаден его вычислит.

Сайлас вновь утыкается глазами в список на экране своего ноутбука. И чего он наорал на девушку? Стровер работает на совесть, не жалея ни сил, ни времени. Ему что, надо было сорвать на ком-то зло? А как же не злиться? Этот чертов список слишком длинный, и за каждым именем в нем скрывается трагедия. Как бы однажды такой список не пополнило еще одно имя – его сына, Конора. Сайласу делается страшно от одной этой мысли! Ладно, он хотя бы знает, где его сын. А некоторых из этих людей когда-нибудь разыщут полицейские, да только не смогут сообщить их родным и любимым, что с ними все в порядке. А других и вовсе никогда не найдут.

В скором времени Сайлас, наверное, узнает ответы на те вопросы, что уже много лет терзают семьи семерых пропавших людей. Только это будут не те новости, которых они ждут…

Когда мы заходим в зал паспортного контроля, Тони все еще остается в полубессознательном состоянии. Безвольно обмякший в кресле-каталке, он мотает головой и что-то мычит себе под нос, как совершенно ошалевший пьянчуга. Везет моего «мужа» сотрудник аэропорта, встретивший нас у трапа самолета. Он не говорит по-английски, а я напрочь позабыла те немногие немецкие слова и фразы, которые когда-то учила. Когда мы пристраиваемся в хвост очереди для пассажиров из стран, не входящих в ЕС, сотрудник паспортного контроля знаком показывает нам всем троим подойти ближе.