Сергей Игнатьев - Пляшущие тени

— Только не плачь, хорошо? — сказал я, гладя ее по голове. — Все уже позади.

— Это я от радости, — сказала она, всхлипывая и шумно шмыгая носом.

Мы в обнимку поковыляли через заснеженный лес, по цепочке наших собственных следов. Побрели, волоча ноги и спотыкаясь в снегу, как отступающие от Москвы французские гренадеры.

Мертвое дерево, бессильно опустив ветви, осталось за нашими спинами. Пепел оседал на его коре, впитывался в нее. Но жизни в нем уже не осталось.

Мы брели по колено в снегу, поддерживая друг друга, цепляясь друг за друга так крепко, как хватается утопающий за спасательный круг.

Навстречу нам, растянувшись широкой цепью, бежали черные тени. Что-то кричал, размахивая пистолетом, Влад. Ему вторили, размахивая фонарями, Стас с Троллем. Буксовал, слепя фарами, джип, вздымал клубы снежной крупы. Утреннее солнце играло на заснеженных еловых лапах, на обледенелых ветвях, на сугробах, мерцало на снегу розовыми и желтыми бликами.

Старый особняк, расположенный в самом центре Москвы, в глухом дворике, обсаженном липами, смотрится фантасмагорической картиной.

Тьма клубится над ним густыми черными облаками, слегка дрожащими от порывов призрачного ветра. Лепестки красного огня подсвечивают дом, вплетаясь в черное облако, весело ссыпая искры и складываясь в причудливые узоры. Красное и черное.

— Опаздываете, молодой человек, — бубнит в нос насупленный Геннадий Владленович, обряженный в сверкающий плащ и цилиндр. — Все уже в сборе!

Сегодня все мы вместе. Сегодня наш день.

Это происходит очень редко. Когда свет с тьмой сходятся посреди обитаемого мира в своем грандиозном танце. Когда ночную мглу рассекают огненные крылья. Когда само небо замирает в ожидании. Именно тогда мы собираемся вместе.

Вокруг меня «минусы», боевые товарищи, коллеги, знакомые, соперники в борьбе за власть, приверженцы черных сил. Любители отрицательных величин. Те, кто пишет поперек линованной бумаги.

Мы привыкли ходить по лезвию бритвы. Мы привыкли рисковать всем, что имеем, во имя великих целей. Мы не питаем иллюзий и не страдаем от излишнего идеализма. Свобода — единственное, что мы ценим. Мы, Конгломерат. Люди Тени.

Это происходит сегодня. Наш праздник, наш шабаш. Наш маскарад.

Мы очень разные. Утонченные, холодные и заносчивые, демонические и порочные, ироничные и мудрые, бесшабашные и отчаянные, самовлюбленные и жестокие, мрачные и злые.

Черные вихри объединяют нас. Они овладели нами, в разное время и при разных обстоятельствах, но все мы вкусили от них сполна. Приобщились к ним, разделили их танец.

Я поднимаюсь по широкой лестнице, по мягкой ковровой дорожке. Вокруг пляшут огни факелов. Старинные напольные часы екатерининских времен гулко бьют полночь. Хлопают пробки от шампанского, звучит громкий смех и звон бокалов.

Полночь. В самом разгаре маскарад, смешивающий в сумасшедший калейдоскоп яркие цвета, громкие звуки, фигуры в пестрых костюмах и масках, пряные запахи и отсветы пламени.

Безумный карнавал. Вокруг мелькают обнаженные женские плечи, экстравагантные маскарадные облачения, бесформенные хламиды и строгие костюмы. Пестрые цвета, сочные краски. И маски — странные, уродливые, смешные. Кукольные личики и звериные личины, кривые носы и клювы, козлиные рога и цветные перья.

Управляющий улыбается под золотой венецианской маской, выглядывающей из-под пурпурного капюшона. Приветливо помахивает мне ладонью.

Стас, с длинной тростью под мышкой, в котелке, сюртуке и страшном черно-белом гриме скелета, проходя мимо, показывает большой палец.

Тролль, одетый вервольфом, насмешливо стучит по мохнатой груди, приветствуя меня, дергает за острые уши вытянутой морды-маски.

Влад, в черном плаще с высоким воротом, лицо замотано тонким шарфом цвета запекшийся крови, проходя мимо, ободряюще хлопает меня по плечу.

Маска скрывает и мое лицо. Я затянут в черный костюм. Красный галстук, красные перчатки и красные туфли. В руках у меня громадный букет черных роз. Красное и черное. Наши цвета.

Мы любим маскарады. Что ни праздник у нас — маскарад. Все наша жизнь под масками. Очень просто затеряться среди масок и вранья. Просто утонуть во тьме, что так манит и притягивает нас, в головокружительной пропасти между сном и явью. Но у меня есть в этой тьме мой личный источник света — яркая и стремительная комета, рассекающая мрак. Я знаю, что очень легко обжечь руки, пытаясь поймать ее. Но она — моя самая главная мечта. Моя путеводная звезда.