Сергей Игнатьев - Пляшущие тени

— Боитесь смерти? — спросил я. — Не хочется морщинистой попкой на сковородку, а? Там рогатые ребята вас ждут не дождутся, маргарина не пожалеют.

Мне хотелось разозлить его, заставить его показать эмоции.

— Да, — сказал он спокойно. — Боюсь. И не пытайся меня провоцировать, Денис. Все равно не получится.

Мы брели прочь от дороги еще минут двадцать, увязая в снегу по колено. Иштван не унывал, погонял нас с Оксаной пистолетом, бодро повторял какую-то венгерскую считалочку.

— Пришли, — сказала вдруг Оксана, останавливаясь.

Иштван заглянул ей через плечо.

Прутик горел ярким, ослепительно-ярким зеленым огнем, просвечивая сквозь ее узкие пальцы. Казалось, она сжимает в руках тонкую полосу света.

Мы стояли по колено в снегу, посреди поляны. Вокруг возвышались стволы сосен, и никаких необычных деревьев видно не было.

Оксана сделала еще один шаг, покачнулась, увязая в снегу. Я поддержал ее под локоть.

— Ты уверена? — спросил Иштван, внимательно вглядываясь в сумрачную чащу.

Вместо ответа Оксана сделал еще шаг, и еще, и еще. Остановилась, протягивая вперед руки, сжимающие Лозу.

— Все правильно, — пробормотал Иштван. — Вот оно.

Я поднял глаза и увидел.

Древо не спешило показать нам себя. Зеленое свечение прутика, озарив поляну, медленно потянулось вперед, к сосновым ветвям, закружилось, путаясь в них, обращаясь хороводами мельчайших зеленых песчинок. Зеленые искорки забегали по соснам.

И в зеленом свете между сосен вдруг показался старый ссохшийся ствол. Мертвые ветви, склонившиеся до земли, дрогнули, откликаясь на зеленый свет. Ветви ожили, потянулись навстречу Лозе.

— Вот оно! — повторил Иштван восхищенно.

Древо оживало. Медленно-медленно стало наливаться зеленым светом, разгораться этим изумрудным свечением изнутри. Как будто выступая из тумана, который постепенно рассеивался на глазах. Древо заискрилось золотой пыльцой, яркими цветными искрами. И налились светом пышные гроздья золотых ягод. Зрелище было невозможно красивым.

Оксана сделал еще несколько шагов, протягивая Лозу вперед.

— Что ты делаешь?! — рявкнул Иштван, потрясая пистолетом.

Она посмотрела на него.

— Вы что, не видите? — огрызнулась Оксана. — Оно хочет, чтобы мы вернули ему его часть.

— Опусти руку, — Иштван навел на нее пистолет.

Оксана не послушалась. С ненавистью посмотрела на Иштвана, вытянула руку еще сильнее.

В глазах Иштвана зароились крохотные смерчи. Зрачки его стали черными и узкими, как у змеи.

— Считаю до трех, — напряженно сказал он. — Эги!

— Прекратите! — закричала Оксана. — Нечего пугать! Я не буду вам подчиняться!

Я встал между Оксаной и Иштваном. Мы с ним встретились взглядами. Черное мельтешение уже полностью заволокло его глаза.

— Денис, я не шучу, — сказал Иштван. — Лучше не лезь.

— Уберите пистолет, — сказал я.

— Денис! — крикнула Оксана. — Не надо, Денис! Пусть стреляет, герой чертов!

Она продолжала тянуть руку вверх, и Лоза, коснувшись ветвей Древа, дрогнула, по ней побежали яркие золотые искры, озаряя Оксанину тонкую кисть.

— Кетто! — громко объявил Иштван, продолжая счет.

А я смотрел на золотые искры, и чувствовал, что могу дотянуться до них, вобрать в себя силу Древа. Так же, как ярость цвета ржавчины. Как черные точки, которые превращаются в вихри.

Древо заиграло яркими зелеными красками, сияло в облаке золотистого света, но Иштван не видел этого. Был слишком занят своей яростью. Черные вихри и ржавая крупа, смешиваясь, смерчами вились в его глазах.

— Денис, нет! — закричала Оксана, выпуская Лозу…

Лоза не упала, а потянулась вверх, сливаясь с ветвями Древа, возвращаясь к нему, прирастая вновь.

Иштван едва заметно покачал головой, двигая указательным пальцем, лежащим на курке. Оксана бросилась ко мне, чтобы столкнуть с линии огня.

А я ухватился. Как тогда, много лет назад, будучи глупым восьмиклассником, в стычке с такими же глупыми и злыми подростками, ухватился взглядом за ржавчину, из которой моей ненависть выхватила черные вихри и ржавую труху. Только теперь я ухватился взглядом за мерцание золотой и изумрудной пыли. За живую зелень Древа.

Свет стал разгораться все ярче. Мириады ярко-зеленых пылинок в теплом желтом свете. Невесомая пыльца и легкий шелест ветвей.

— Харом! — процедил Иштван, нажимая на курок.

Время остановилось. Мне открылся целый мир. Новое, неведомое измерение. Необозримые пространства, полные теплого золотого света, яркой зелени, разноцветных искр и цветов, полные жизни…