Тэйлор Адамс - Поле зрения

«Выстрел.

По мне.

Двигайся».

Редко выстрел казался Тэппу таким техничным. Спусковой крючок сработал четко, как часы. Он почти не заметил ни отдачи в плечо, ни грохота, не ощутил теплого облака терпких запахов – древесного угля, сгоревшего пороха и превращающихся в пар дождевых капель. И уже отпустил рукоять, чтобы передернуть затвор, когда склонился к видоискателю «черного глаза». Женщина в зеленом мире сложилась вдвое и ползла, не подозревая, что жизнь оборвется менее чем через секунду, что к ней летит со скоростью тысяч миль в…

Она увернулась.

Пришла в движение за мгновения до того, как Тэпп нажал на спуск, и теперь завершала кувырок. Дернулась в сторону, и пуля «лапуа магнум.338» скользнула у нее над плечом (не исключено, что сорвала сантиметр кожи, хотя скорее всего нет) и ушла в землю, подняв брызги жидкой грязи.

Увернулась от моего выстрела, стерва.

Нет, не могла она заметить далекой вспышки дульного пламени, и к тому же смотрела в другую сторону. Но это и не слепое везение. В ее увертке слишком много целеустремленности. Каким-то образом она знала, когда выстрелит Тэпп, и убралась с траектории пули.

Он закрыл затвор и приготовился к следующему выстрелу.

Подпрыгивая на коленях, Эль Эверсман подбиралась к чему-то в мокрой зеленке рядом с контуром тела помощника шерифа у разбитой машины. Потом распрямилась с черным предметом в руках, но в оптику шестикратного увеличения «черного глаза» Тэпп на таком расстоянии не мог его разглядеть. Затем поднесла к губам, и Тэпп сразу догадался: это рация Коала. Внезапно его осенило: радиоволны. Их скорость быстрее скорости пули. Грохот выстрела попал в украденную Джеймсом рацию, которая находится в двадцати метрах ниже по склону, та передала сигнал «Мотороле» помощника шерифа в восьмистах метрах, и женщина услышала звук за три четверти секунды до того, как в нее ударила бы пуля. Вот откуда она узнала, что в нее стреляют. У Тэппа отлегло от сердца – получалось, что он не промахнулся. Слава богу. А последняя жертва Джеймса впечатляла: он умер с костенеющим пальцем на клавише «Передача», чтобы спасти жену от одного выстрела (ха-ха!).

Эль заговорила в рацию, и Тэпп услышал ее хриплый голос:

– Джеймс?

Он доносился из-за спины.

Тэпп похолодел, судорожно втянул воздух и задержал дыхание, справляясь со стеной нервного давления в глубине горла. Затем закрыл глаза, дал команду сердцу обрести устойчивый ритм и методично анализировал ощущения на фоне тихого шума дождя, стука капель со скал, журчания ручейков, шелеста травы, глухих порывов далекого ветра и выделил – стоп, что такое?.. ну да, конечно – аудиотень человека, стоявшего за ним, над ним, с острым предметом, с которого сбегали крупинки воды.

Тэпп готовился к смерти, но не к такой внезапной. Его вдруг охватил ужас, и во рту заклокотало, когда он попытался сказать:

– Пожалуйста…

Но рука уже схватила его за волосы и повернула голову так, что он увидел пронизанное отражением звезд небо. И до того как в мозг воткнулось острие отвертки, в нем успел шевельнуться обычный детский страх.

Проверять пульс снайпера не было необходимости, однако Джеймс все-таки пощупал запястье и, убедившись, что все кончено, отпустил худую, как палка, руку. Крови вылилось мало. Ему хотелось посидеть, отдохнуть, но нужно было спешить к Эль. Он должен был видеть ее. И даже не переведя дыхания, Джеймс повернулся и принялся спускаться с холма.

Что ты помнишь?

Что вышел в эфир и сказал, что убил его.

Он стянул с себя желтый жилет дорожного рабочего и, швырнув за спину, оставил скомканным валяться на земле. Потом сбросил последний виток змеиной кожи – липкой ленты, – и на камни у ног звякнула испещренная тысячами старых и одной новой пулевыми отметинами металлическая плита. Джеймс пока не чувствовал боли в груди, но скоро ему предстояло оценить кинетическую мощь патрона «лапуа магнум.338» размером с сигару. Ударив в самодельные доспехи, пуля превратила кожу на грудине в черный, кровавый волдырь, под которым два ребра треснули и пять получили ушибы. Никто из медиков не поверил, когда он объяснил, что вообще не ощущал никакой боли до того, как оказался в машине «скорой помощи». В тот момент в его голове была только Эль и ее с каждой секундой слабеющий в рации электрический голос.

«Я даже не помню, о чем мы говорили, Джеймс».

«Обо всем. О чем угодно. Только бы слышать твой голос. Мне было безразлично. Я… кажется, спросил, какое твое любимое дерево».