Кара Томас - Где скрывается правда

– Да? Ну, как найдешь, скажи ей, что она задолжала арендную плату за два месяца.

Я сжимаю кулаки.

– Ладно. Буду стучаться в каждую дверь, пока не узнаю, где она.

Я жду, что она начнет возмущаться или скажет, что это бесполезно, что никто не знает, где сейчас живет Аннетт Лоуэлл. Но она только пожимает плечами.

– Наверное, стоит начать с Мэдди.

– Мэдди? – Меня озаряет ужасная мысль: а что если Мэдди – это еще одна мамина дочка? Прошло достаточно времени, мать могла завести новую семью.

– Она – няня, – отвечает женщина. – Поищи ее за домом.

Я киваю ей и выхожу на улицу. Обойдя здание, нахожу бетонную плиту с качелями и песочницей – жалкое подобие детской площадки. За ней есть бассейн, где группа детей постарше играет в «Марко Поло».

Девочка с коляской, в которой лежит грязное одеяло, останавливается, чтобы поглазеть на меня. На ней розовые купальные трусики и больше ничего. Она высовывает большой палец изо рта, чтобы обратиться ко мне.

– Привет.

– Привет, – отвечаю я. – Мэдди тут?

Она показывает на ряд шезлонгов. На одном сидит девушка, на вид не старше пятнадцати лет. Она неотрывно пялится в экран телефона. У ее ног топает ребенок в подгузниках, сжимая в пухлом кулачке одуванчик.

Внезапно заволновавшись, я подхожу к Мэдди. На ней купальник и синие джинсы. Все в ней, от бронзовых румян до подводки, кажется агрессивным, но она красивая.

Даром, что я ее года на три старше. Такое ощущение, будто я сжалась до крошечных размеров.

– Ты – Мэдди?

Она недовольно кладет телефон на бедро.

– Да.

– Я ищу Аннетт Лоуэлл, – говорю я. – Ты ее знаешь?

– Она присматривала за детьми и всем таким. – Мэдди пожимает плечами. – До меня.

– Долго? – спрашиваю я.

– Какое-то время, да. Больше года. Фиби к ней сильно привязалась. – Мэдди бросает взгляд на девочку с коляской, которая старательно и аккуратно поправляет в ней одеяло. Ей не больше пяти-шести лет. Я хочу убраться отсюда – подальше от девчушки, вгоняющей меня в депрессию этой игрой с невидимым ребенком. Интересно, она плакала, когда мама уехала? У меня нет сил об этом думать.

– А как насчет блондинки, около двадцати шести лет? – Я просовываю палец в дырку на джинсах. – Она не приезжала искать Аннетт на этой неделе?

Мэдди часто моргает, как будто смотрит на меня впервые. У меня на мгновение появляется надежда, но она тянется к телефону.

– Не-а.

Я ненавижу себя за то, что расстроилась, даже чуточку.

– А когда уехала Аннетт?

– Пару месяцев назад, – отвечает Мэдди. – Сказала, что переезжает в фамильную лачугу. Это все, что мне известно, – добавляет она. Взгляд ее снова возвращается к телефону. Карапуз с одуванчиком заползает под шезлонг, а затем появляется с другой стороны. Он ползет к бассейну, на звуки музыки.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но останавливаюсь.

– Посматривай за ребенком. Ворота в бассейн открыты.

Не дожидаясь реакции, собираюсь уходить. В этот момент меня кто-то осторожно тянет за руку.

– У Нетти все хорошо? – Фиби, та самая девочка, глядит на меня широкими голубыми глазами.

– Не знаю, – отвечаю я. – Но я постараюсь ее найти.

Фиби прищуривается, а потом одергивает руку. Я сказала что-то такое, отчего она решила, что мне нельзя доверять.

– Ты не сможешь ее найти, – глухо шепчет Фиби, – потому что она прячется от «монстра».

Вернувшись к велику Кэлли, я пинаю подножку чуть сильнее, чем следовало бы; из-за этого ударяю палец и еле слышно бранюсь. Джос не приезжала сюда в поисках мамы, а я так и не стала ближе к разгадке их местонахождения.

К тому времени, когда я возвращаюсь на основную дорогу, у меня получается убедить себя, что я неправильно расслышала Фиби. Она никак не могла сказать, что мама прячется от «монстра». Наверное, она сказала « от монстров » или что-нибудь такое. Жара в сочетании с паранойей – и вот мне уже мерещится «монстр» там, где его, скорее всего, и не было.

Вот только какого монстра она имела в виду? Может, мама связалась в Оленьем Беге с каким-нибудь жестоким негодяем или уголовником? А потом уехала от него и сообщила об этом Фиби, чтобы девочка не расстраивалась? А возможно, Фиби все выдумывает, потому что она еще маленькая? Дети частенько врут.

Но что если мама правда сказала Фиби, что прячется от того самого «монстра»?

Вдруг моей родной матери известно, кто на самом деле убил тех девушек?

И они вместе с Джос знают, кто это был? Может, поэтому мама позволила бабушке меня забрать: чтобы заодно оградить меня от убийцы?