Дэвид Балдаччи - Где моя сестра?

Бен Прист выздоравливал в доме брата.

Когда они приехали туда, дверь им открыла Мэри Прист. И хотя они предупредили о своем визите, Мэри с удивлением посмотрела на Кэрол Блюм.

– Знаю, дорогая, – сказала та, похлопав ее по руке. – Я чувствовала себя ужасно, когда мне пришлось обмануть вас, но это было необходимо, чтобы вернуть вашего мужа.

В ответ Мэри обняла обеих женщин и заплакала.

Когда они вошли в дом, чтобы взглянуть на Бена, навстречу им выскочили мальчики, Билли и Майкл, находившиеся в комнате дяди. Эд сидел у его постели и ждал гостей.

Обоих братьев сильно избили, но они уже начали поправляться. Бен выглядел хуже, чем брат, – бледный и худой, лицо измученное.

Мэри закрыла за собой дверь, чтобы не мешать. Пайн присела на край постели, а Блюм осталась стоять рядом.

– Вы спасли нам жизнь, Этли, – сказал Эд.

– После того, как подвергла вас опасности, – напомнила она.

– Но сейчас все хорошо?

– До следующего раза, когда лидеры нашей страны захотят сделать какую-нибудь глупость, – ответил Бен и повернулся к Пайн. – Я слышал про Саймона и Оскара.

Пайн медленно кивнула.

– Полагаю, парни, которые стоят за этим, назовут их гибель сопутствующими потерями. Я же считаю это убийством. Ну, виновник в смерти Саймона расплатился по всем счетам. А лучшее, что я смогла сделать для Фабриканта, – это получить деньги для его семьи и «Общества».

– Сначала, когда ко мне пришел Давид Рот, я подумал, что он безумен, – признался Бен. – Но потом понял, что с ума сошли некоторые члены нашего правительства.

– И вы помогли ему поступить правильно, – сказала Пайн.

– Нам просто повезло, что я давно заказал экскурсию на муле в каньон. И у нас все получилось.

– Чего нельзя сказать о бедной Салли Белль, – заметила Пайн. – Зато для остального человечества все закончилось хорошо.

Бен протянул руку, и Этли ее пожала.

– Я недооценил вас, – признался он. – Я считал себя профессионалом, а вас – любителем. Оказалось, что все наоборот.

– Я никогда не смогу понять мир, в котором вы живете, Бен. И никогда не захочу его понять.

– Я и сам начинаю приходить к такому же выводу. Как Давид?

– Насколько мне известно, он отправился в давно ожидаемый отпуск в место, где земля повсюду плоская.

– Я думаю, он заслужил это во всех смыслах.

Пайн посмотрела на братьев.

– И вы получили возможность провести время как одна семья. Никогда не принимайте это как должное. У многих людей нет семьи, которой они могли бы насладиться.

Блюм бросила проницательный взгляд на Пайн, но промолчала.

На этот раз Пайн и Блюм потратили целую неделю, чтобы проехать на «Мустанге» через всю страну. Они часто останавливались, чтобы взглянуть на Америку так, как ни одна из них прежде не имела возможности на нее посмотреть.

Они сидели в небольшом кафе в Арканзасе, ели жареное мясо и пили сладкий охлажденный чай за столиком для пикника, а рядом дети в шортах и футболках играли в пятнашки.

– Знаешь, у нас действительно красивая страна, – сказала Пайн.

– На самом деле это много стран в одной, и каждая наделена собственной необычной красотой и сражается с собственными проблемами. – Блюм откусила кусочек соленого огурца, предварительно окунув его в острый соус. – Но повсюду в основе лежит человечность, и… я даже не знаю, как сказать; наверное, общие ценности . Нечто вроде клея, скрепляющего нас вместе. – Она смолкла и улыбнулась. – Напоминает моих шестерых детей.

– В каком смысле? – спросила Пайн.

– Я не могу вспомнить ни одного дня, чтобы они не поссорились, пока росли. Кто-то кого-то начинал дразнить. Или кто-то кого-то стукнул. Или какая-нибудь парочка устраивала соревнование, кто кричит громче. А в это время двое других играли – и отлично проводили время. Но на следующий день они были готовы прикончить друг друга.

– И что, по-твоему, это значит? – спросила Пайн.

– Можно только надеяться, что, когда кто-то из них заболеет, или серьезно пострадает, или будет по-настоящему нуждаться в сочувствии, все придут к нему на помощь. Ну, а в остальном, боюсь, рассчитывать не на что. Жизнь несправедлива, и люди себя обманывают, если думают, что кто-то взмахнет волшебной палочкой и все начнут мирно играть в песочнице. Очевидно, мы устроены иначе. – Она снова замолчала, чтобы сделать глоток чая. – Но, должна сказать, несмотря на вопли и драки, они были замечательными. И я не поменяла бы их ни на что другое.

Они вернулись в машину, опустили верх и поехали на запад.