Джей Баркер - Четвертая обезьяна

На сей раз она не закричала. От потрясения даже не поняла, что обмочилась — впервые после пробуждения. Теплая струйка текла по ногам и растекалась лужицей на полу.

Эмори стояла неподвижно. Потом сверху загремел голос Рода Стюарта: припев из «Мэгги Мэй».

Она стояла и гадала, сколько времени пройдет, прежде чем она умрет.

Я промыл раны миссис Картер холодной влажной тряпкой. Выглядели они не так плохо, как я ожидал. Самым глубоким оказался второй укус, но и с ним вполне справились бы заживляющая мазь неоспорин и пластырь. К сожалению, ни того ни другого у меня не было, так что пришлось обойтись влажной тряпкой.

Мне казалось, что миссис Картер вот-вот придет в себя, но прошло двадцать минут, а она еще крепко спала. Я был убежден, что она именно спит. Шок — всего лишь защитный механизм. В минуты опасности организм в виде компенсации словно выключается. А если перед этим в кровь поступила огромная доза адреналина, метаболизм ускоряется в разы, и готово: вот вам рецепт для грандиозной сшибки.

Она поспит, а потом проснется.

Я укрыл ее одеялом, которое взял со стиральной машины; потом поднялся наверх.

Отец спал на диване; на полу рядом с ним валялась пустая бутылка из-под бурбона. Я прокрался мимо, стараясь не скрипнуть половицей, нырнул к себе в комнату и закрыл дверь.

Я еще долго стоял, прижавшись лбом к двери и закрыв глаза. Никогда не чувствовал себя таким усталым.

— Ты сказал ему про фотографию?

Развернувшись, я увидел в углу маму. Лицо ее утопало во мраке, я едва различал очертания ее фигуры.

— Ты сказал ему про фотографию? — повторила она низким хриплым голосом.

— Нет, — ответил я, и собственный голос показался мне гораздо более робким, чем я думал. — Еще нет, — добавил я, пытаясь казаться более грубым, чем был на самом деле.

Она шагнула ко мне, и я увидел, что в руке у нее нож, большой нож для мяса, один из нескольких, которые стояли на кухне на разделочном столе. Мне не разрешали с ними играть.

— Что она сказала твоему отцу? — Лезвие сверкнуло в лунном свете, когда она повернула его в руке. — Он знает?

Я покачал головой:

— Он думает, что ты спала с мистером Картером.

Не помню, когда я узнал переносный смысл слова «спать»; хотя был уверен, что употребил нужное слово, оно показалось мне нелепым.

— Он… приводил убедительные доводы, но она ничего не сказала.

— Что он с ней делал?

Я рассказал, умолчав о том, что крыса до сих пор бегает в подвале. Умеют ли крысы подниматься по лестницам?

— Ты ведь ему не скажешь? Это будет наша маленькая тайна?

На это я ничего не ответил.

Мама подняла нож и шагнула в полосу лунного света от окна. Глаза у нее были красными, распухшими. Неужели она плакала?

— Если ты ему не скажешь, я позволю тебе кое-что сделать с миссис Картер. Сделать то, о чем мальчики могут только мечтать. Ты бы этого хотел?

Я снова промолчал. Я не сводил взгляда с ножа.

— Ты ведь знаешь, что сделает со мной твой отец, если узнает? И что он сделает с миссис Картер? Ты ведь не хочешь, чтобы такое произошло из-за тебя?

— Мама, я не могу врать. — Слова слетели с моих губ, прежде чем я понял, что произнес их, прежде чем осознал свою ошибку.

Мама бросилась на меня и замахнулась ножом; лезвие блеснуло совсем рядом с моим лицом.

— Ты ничего ему не скажешь, иначе я зарежу тебя как свинью, пока ты будешь спать! Понял? А еще я вырежу тебе глаза ложкой для сахара и запихну в твою маленькую глотку, и ты проглотишь их целиком, как две спелых виноградины!

Острие ножа находилось так близко к кончику моего носа, что начало двоиться.

Мама раньше никогда и пальцем меня не трогала.

Никогда не причиняла мне боли.

Но в тот день я сразу ей поверил.

Поверил каждому ее слову.

Она продолжала; хотя говорила сдавленно, мне казалось, что она кричит:

— Если ты проболтаешься, я скажу, что ты тоже был там. И не один раз. Я расскажу, как ты стоял в углу, вывалив свои причиндалы, словно обезьяна в зоопарке, и пускал слюни на свою милую миссис Картер. Как ты следил за родной матерью через окно спальни в самые интимные моменты. Ты должен стыдиться своего поведения, презренный, жалкий мальчишка!

Я не мог допустить, чтобы она меня запугивала. Ни в коем случае!

— Мама, кто сделал фотографию?

— Что?

— Что слышала. Кто вас снимал? Мистер Картер? Значит, отец прав? Вы и раньше так развлекались? Он поэтому так легко вас выследил?

Рука, державшая нож, задрожала от гнева. Я понимал, что завожу ее. Понимал, что нужно остановиться, замолчать, но не мог.