Дуглас Престон - Обсидиановая комната

Констанс прошла по трем комнатам, предоставленным в ее распоряжение, и выбрала ту, окна которой выходили на восток – с видом на архипелаг крохотных необитаемых островков, – чтобы встречать восходящее солнце. Среди ее одежды не было ничего хотя бы мало-мальски пригодного для климата Флориды. Она взяла так мало вещей из особняка на Риверсайд-драйв, и никакого памятного подарка от Алоизия, ничего, что напоминало бы ей о нем, – это только причиняло бы ей боль.

В шесть она вошла в библиотеку и замерла в дверях, потому что у нее перехватило дыхание.

Диоген, сидевший в «ушастом» кресле у маленького камина, поднялся:

– Я немало сделал, чтобы тебе было хорошо в этой комнате. Здесь сердце нашего дома.

Констанс прошла внутрь. Это была роскошная комната высотой в два этажа. На полу лежали персидские ковры, вдоль стен протянулись книжные шкафы, на медных направляющих стояла подвижная дубовая лестница для доступа к верхним полкам. Одна стена была сплошь покрыта небольшими картинами, как в мастерской художника девятнадцатого века. В дальнем углу стоял великолепный клавесин, покрашенный и инкрустированный.

– Какая красота… – прошептала Констанс, подойдя к инструменту.

– Клавесин флорентийского мастера Винченцо Соди, тысяча семьсот восьмидесятый год. Толкачики с двойной лангетой и мягким и жестким кожаным плектром на манер тангентенфлюгеля. Приятный звук.

– С нетерпением жду, когда сяду за него.

– На полках ты найдешь все свои любимые книги в редких изданиях и еще много новых для тебя названий, прекрасных и причудливых. Например, «Livre de Prierès» [31] Молитвенник (фр.) . Верга в пергаментной обложке – это самый близкий аналог иллюминированного манускрипта девятнадцатого века. Или исключительно редкие гравюры «Сумерки в Ти-Три» австралийских художниц Тиг и Рэд, и это только один из примеров. Да, а еще картины! Ты уже, кажется, разглядела – тут Бронзино, Понтормо, Ян ван Эйк, Питер Брейгель Старший, Пауль Клее.

Диоген кружил по комнате, словно в танце, показывая то в одну сторону, то в другую.

– В другом углу ты увидишь самые разные музыкальные инструменты. А в тех шкафах – игры, карты, головоломки, шахматы и го. А вот это сооружение – кукольный домик Эдвардианской эпохи.

Кукольный домик был громадным и замысловатым, почти волшебной работы. Констанс подошла к нему. Это было само совершенство, именно такая вещь, о которой она мечтала, когда была маленькой девочкой, и, пока она разглядывала домик, ее неуверенность и физическое напряжение исчезали. Констанс ничего не могла с собой поделать – она была очарована.

– Давай насладимся шампанским.

Диоген подвел ее к креслу у камина. С заходом солнца стало прохладнее. Ощущение сюрреализма снова захлестнуло Констанс, когда она смотрела на Диогена, который, сидя в кожаном кресле и улыбаясь так по-домашнему, достал из серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского, налил два бокала и предложил ей один.

– Тысяча девятьсот девяносто пятый год, «Кло д’Амбонне» винного дома «Круг», – сказал Диоген.

Он поднял свой бокал и ободком прикоснулся к ее бокалу.

– Поить меня хорошим шампанским – только добро переводить.

– Ну, это только до тех пор, пока ты не разовьешь в себе вкус.

Констанс пригубила, восхитившись ароматом вина.

– Завтра я покажу тебе остальную часть острова. А теперь… это для тебя.

Диоген достал из кармана пиджака небольшой прямоугольный предмет в обертке, перевязанный ленточкой, и протянул его Констанс.

Она развернула бумагу и увидела шкатулку сандалового дерева. Отперла защелку, откинула крышку – внутри лежал пакет для внутривенных инъекций, наполненный розовато-пурпурной жидкостью.

– Что это?

– Эликсир. Для тебя, Констанс. Исключительно и только для тебя.

Она пригляделась к жидкости:

– И как его принимать?

– Инфузионно.

– То есть внутривенно?

– Да.

– Когда?

– Когда захочешь. Может, завтра?

Констанс уставилась на коробку:

– Я бы приняла его сейчас.

– Ты хочешь сказать, прямо сейчас?

– Да. Пока мы пьем шампанское.

– Вот что мне нравится в тебе, Констанс. Никаких колебаний!

Диоген поднялся, подошел к высокому узкому шкафу, открыл дверцу и выкатил оттуда отливающую хромом новехонькую стойку на колесиках со всеми необходимыми для внутривенных вливаний приспособлениями.

Констанс слегка запаниковала. Это было все равно что перейти Рубикон. Пути назад уже не будет.