Дуглас Престон - Обсидиановая комната

– Справа, – сказал он, оторвав руку от хромированного рулевого колеса и показывая на крохотные островки, заросшие карликовыми пальмами, – лежат островки, которые называются Змеиная Свадьба.

Констанс посмотрела в том направлении. Слева от нее низко над горизонтом висело солнце – огромный желтый шар, проложивший по воде ослепительную дорожку и окрасивший крохотные островки в золотистый цвет. Всюду, куда бы она ни взглянула, виднелись низкие острова, необитаемые и дикие. Хотя она никогда особо не задумывалась о флоридских островках, красота и спокойствие этого места – и его тропическая изолированность – стали для нее чем-то совершенно неожиданным. Здесь было мелководье – она видела быстро уносящееся назад дно, – но Диоген уверенно вел катер, он был хорошо знаком с этими водами, наизусть знал эти петляющие каналы.

– Тот маленький островок слева называется Счастливый Джек, а впереди – Тыквенный островок.

– А Идиллия?

– Скоро, моя дорогая. Скоро. Этот большой остров справа, почти целиком заросший мангровым лесом, называется Джонстон.

Диоген повернул рулевое колесо, и катер ушел влево – в сторону заходящего солнца, миновал остров Счастливый Джек слева и Джонстон справа.

– А там, прямо перед нами, остров Идиллия.

За Джонстоном, силуэтом на фоне заходящего солнца, возник большой остров, окруженный четырьмя маленькими островками. Когда они приблизились, Констанс увидела длинную полосу пляжа с невысоким песчаным обрывом на одном конце, а рядом – белые линии крыши большого дома. Мангровые заросли тянулись на две трети острова в низинной его части. На островках тоже росли мангровые деревья, на некоторых были крохотные пляжи. От острова отходил длинный пирс, на конце которого стояла маленькая деревянная беседка.

Диоген аккуратно подвел катер туда, где пирс имел перпендикулярную пристройку с одной стороны. Он перебросил через борт два отбойника, на секунду дал катеру задний ход, и судно замерло. Диоген заглушил двигатель, выпрыгнул из катера, закрепил швартовный трос и протянул руку Констанс. Она ухватилась за его ладонь и вышла на видавший виды пирс.

– Добро пожаловать, – сказал Диоген. Он достал из кормового кокпита ее вещи. – Смею ли я сказать: добро пожаловать домой?

Констанс помедлила на пирсе, дыша полной грудью. Воздух был насыщенный, богатый ароматами моря, а солнце уже почти коснулось верхушек пальм на берегу. Справа от нее, за россыпью необитаемых островков, раскинулся необъятный Мексиканский залив.

В дальнем конце пирса на столбах сидели бок о бок два неуклюжих пеликана.

– Ты такая неразговорчивая, моя дорогая.

– Для меня это все так ново.

Она вздохнула и приободрилась, пытаясь избавиться от ощущения, что она здесь чужая и входит на неизвестную и опасную территорию. На мгновение ей пришло в голову: не совершила ли она самую большую ошибку в жизни и не придется ли ей горько жалеть о содеянном? Но нет, она должна идти вперед и не оглядываться.

– Расскажи мне про остров, – попросила она.

– Площадь Идиллии – около девяти акров, – начал Диоген, идя по пирсу с ее багажом в руках. – Шесть из них заняты мангровыми зарослями, а остальные – пальмовыми деревьями, песчаными пляжами и этим крутым обрывом, необычным для низких островов.

Пока они шли по пирсу, пеликаны взмахнули крыльями и тяжело полетели прочь. Дойдя до конца пирса, Констанс последовала за Диогеном по деревянному настилу над берегом и через мангровую рощу, за которой вдруг открылось широкое пространство, покрытое мелким песком и затененное многочисленными королевскими пальмами, возвышающимися над роскошным садом. В середине этого открытого пространства стоял большой двухэтажный викторианский особняк, выкрашенный белой краской, с круговыми верандами на обоих этажах и квадратной башней на одном из углов. Просторный дом занимал немалую площадь, острия и коньки крыши блестели в лучах заходящего солнца.

– Его построил в тысяча восемьсот девяносто третьем году один богатый бостонец, – сказал Диоген. – Он переехал сюда с женой. У них были фантастические мечты превратить дом в гостиницу, но, оказавшись здесь, они поняли, что эти мечты нереализуемы и жизнь здесь – сплошное одиночество, а потому вскоре уехали. После этого домом владели малообеспеченные хозяева, и он приходил в упадок, пока двадцать лет назад его не купил я и не вернул ему первоначальное величие. Мы здесь со всех сторон окружены Национальным заповедником большой белой цапли. Этот островок вместе с домом включили в заповедник при его создании.