Дуглас Престон - Обсидиановая комната

Этот опыт оказался весьма интересным. Диоген впервые поучаствовал в умерщвлении другого человека на законных основаниях, с одобрения и при поддержке властей штата. Потом Диоген изъявил свою готовность помогать доктору Колфезеру и в будущем, если потребуется его опыт. В последующие годы он участвовал еще в трех казнях, две из них осуществив непосредственно.

И вот как раз сегодня ни официальный исполнитель, ни доктор Колфезер не смогли приехать, чтобы привести в исполнение приговор Люциусу Гэри. Исполнителя срочно вызвали по семейным делам, а у доктора Колфезера обнаружились симптомы приступа аппендицита (и то и другое подстроил, разумеется, Диоген). И потому власти Флориды, которые, как всегда, стремились строго следовать графику исполнения наказаний, обратились к услугам доктора Уолтера Лейланда.

Он поставил свою взятую в аренду машину на служебную стоянку и направился через проходную в здание тюрьмы. Зона приведения приговоров в исполнение представляла собой отдельную структуру, примыкающую к блоку камер для смертников. В стенах этой зоны находилась и сама камера, где умирал приговоренный, и меры безопасности здесь были не такие строгие, как в остальной части тюрьмы, поскольку сюда пропускали немало гражданских лиц – прессу, членов семей жертвы и приговоренного. Документы Диогена проверили еще раз на внутренней проходной, потом его пропустили через первую и вторую металлические двери. Камера для введения смертельных инъекций находилась справа, электрический стул – слева. Диоген направился в правый коридор.

Смертные приговоры во Флориде приводились в исполнение с точностью часового механизма. Диоген посмотрел на часы. Сейчас приговоренный, видимо, получал последнюю трапезу, его должны были посетить начальник тюрьмы и, по его желанию, капеллан. Потом он снимал свою одежду и надевал больничный халат. Высока была вероятность, что в этот самый момент тюремный доктор Лебронк прикреплял к груди Люциуса Гэри электроды электрокардиографа.

Диоген заглянул в помещения для наблюдения (родственники, представляющие жертв, имели свою комнату, родственники приговоренного – свою) и отметил, что родственников жертв набралось с полдюжины, а комната для родни приговоренного осталась пустой.

Он вошел в маленькую комнату за перегородкой – пространство, где готовилась смертельная инъекция. В дальнем конце располагалась дверь, ведущая непосредственно в камеру исполнения приговора. Начальник тюрьмы, два надзирателя, всякий тюремный люд, приписанный к процедуре, и тюремный доктор Лебронк находились в ближней, дурно пахнущей комнате.

Начальник кивнул Диогену:

– Спасибо, что смогли прийти в таком срочном порядке, доктор Лейланд.

Диоген пожал ему руку:

– Я всего лишь исполняю свои обязанности.

Доктор Лебронк отер платком лоб, на котором выступили капельки пота, и пожал руку Диогену. Как и большинство работающих в системе исполнения наказаний во Флориде, Лебронк всеми фибрами своей души верил в необходимость смертного приговора. Но когда наступало время приводить приговор в исполнение, он увядал, как тепличная лилия, оказавшаяся под ярким солнцем.

– Совершенно нестандартная ситуация, – сказал Лебронк. – Я о том, что у нас отсутствует вся команда по исполнению приговоров.

– Объект подготовлен? – спросил Диоген, снимая с крючка белый халат и облачаясь в него.

С того момента, когда осужденные в последний раз покидали свою камеру, они на протяжении всей процедуры становились «объектами».

Лебронк кивнул.

– Обычно мы не допускаем казни при наличии всего одного исполнителя, – сказал начальник тюрьмы. – Это делается ради сохранения душевного спокойствия исполнителей, вы меня понимаете, а не из-за каких-то соображений, связанных с объектом. Но наш доктор Лебронк не чувствует в себе силы духа для этой задачи. Надеюсь, вы не сочтете это слишком… обременительным, – продолжил он, бросив на тюремного доктора испепеляющий взгляд.

Диоген понимал подтекст сказанного. Протокол предусматривал присутствие двух исполнителей, каждый из которых вводил смесь смертельной инъекции в трубку для внутривенного вливания. Но только одна из этих трубок заканчивалась иглой в вене осужденного, вторая уходила в одноразовый мешок. В такой ситуации каждый исполнитель мог утешать себя тем, что, возможно, не он стал причиной смерти другого человеческого существа. Это была психология расстрельного взвода: одному из стреляющих дается холостой патрон, остальным – боевые.