Дуглас Престон - Обсидиановая комната

– Но… мы тонем.

– Это очевидно. Мне нужен ваш костюм.

Филипов медлил, и федерал выстрелил. Пуля ударилась в палубу так близко к его уху, что его обдало осколками стекловолокна.

– Хорошо. Я его сниму, сниму!

Он принялся снимать костюм. Возможно, у него появится шанс, пока агент будет облачаться. Это было чертовски нелегко.

– Пожалуйста, держите руки все время на виду, – сказал агент, подтягивая к себе костюм. – А теперь наклонитесь, еще немного, вот так. Отлично!

Он ударил Филипова пистолетом в висок.

Когда Филипов пришел в себя, агент стоял над ним, полностью одетый в оранжевый гидрокостюм, с пистолетом в руке.

– Добро пожаловать на тонущий корабль, – сказал он. – С сожалением должен вам сообщить, что вы единственный, кто умрет от гипотермии. Если, конечно, вы не знаете способа предотвратить погружение судна. Теперь у вас нет костюма, но зато есть стимул.

Филипов лежал на палубе, глядя на агента, в голове у него стучало. Палуба наклонялась все круче, судно уже на треть ушло под воду.

– Такого способа нет.

– Ах, какая жалость!

– Ради бога, позвольте мне спуститься и взять для себя другой костюм!

Агент заколебался.

– Если вы позволите мне замерзнуть, это будет хладнокровное убийство.

– Справедливо, – сказал человек, – а совесть у меня такая нежная. Хорошо. Вы можете подняться, только, пожалуйста, без глупостей. Возьмите костюм и сразу же возвращайтесь.

Филипов поднялся, почти теряя сознание от боли в голове, заскользил по наклонившейся палубе и ухватился за поручни, открывая крышку люка форпика. К своему ужасу, он увидел, что форпик наполовину заполнен водой. Чтобы достать костюм, ему нужно нырнуть в кромешной темноте.

– А «зодиак»? – слабым голосом спросил он.

– Весь в дырах благодаря вашему экзальтированному другу.

Филипов вдруг почувствовал, как его охватывает паника. Оставалось одно – нырнуть и на ощупь найти путь к шкафчику с костюмами.

– Мне… мне придется нырять, – сказал он.

– Бога ради.

Филипов опустился в люк форпика. Вода доходила ему до пояса. Аварийный маячок уже активизировался, береговая охрана, вероятно, получила сигнал и движется в их сторону, но ему некогда было беспокоиться по этому поводу. Он сделал несколько глубоких вдохов, задержал дыхание и нырнул.

Ледяная вода подействовала на него как удар молота. Он подтянулся к двери форпика, а через нее – в каюту; он плыл с открытыми глазами, но здесь царил полный мрак. Его легкие уже разрывались, когда он нащупывал путь по левому борту, пытаясь сориентироваться в темноте. Приток встречной воды откинул его назад, и он потерял ориентацию. Поняв, что вот-вот задохнется, Филипов развернулся и поплыл назад в форпик, но вместо этого стукнулся о стену и неожиданно всплыл в воздушном кармане под потолком каюты. Хватая ртом воздух, он в отчаянии снова попытался сориентироваться. Вода быстро поднималась, объем кармана уменьшался, воздух со стоном прорывался через разбитую крышку люка в потолке. Черт, эта посудина может в любую минуту уйти под воду! Филипов снова нырнул, двигаясь вдоль стен… и ему повезло. Шкафчик с костюмами! Все еще открытый. Он пошарил внутри, ухватил полные руки резины и потащил за собой на поверхность. Но теперь здесь оставалось всего два фута воздуха. Сражаясь с костюмом, Филипов попытался вытащить его из воды, но тот скручивался, а руки у него онемели, и он едва мог ими двигать. Ему было очень холодно, а пока он молотил руками, объем воздушного кармана сжимался, хрип выходящего воздуха становился все громче. И вдруг судно резко накренилось, воздушный карман исчез, и он понял, что они погружаются, погружаются в холодные глубины Атлантики…

Лейтенант Винсент д’Агоста шлепнул только что приготовленный им завтрак – омлет из яичных белков с эстрагоном и молотым перцем – на кухонный стол опрятной квартиры с двумя спальнями, в которой он жил вместе с Лорой Хейворд. Он ненавидел яичные белки, но знал: чтобы оставаться стройным – или хотя бы не полнеть еще больше, – необходимо постоянно соблюдать диету и контролировать себя. По другую сторону стола сидела его жена с последним номером «Журнала судебной медицины и криминологии» в руке и вкушала собственную еду: типичный нью-йоркский завтрак – сэндвич из яйца, бекона и сыра на круглой булочке с маслом. Что бы она ни ела, это не прибавляло к ее весу ни унции. Д’Агосту это угнетало. Он отрезал кусочек омлета, вздохнул, повозил его вилкой по тарелке.