Дуглас Престон - Обсидиановая комната

Шона сунул деньги в карман и показал на ближайший монитор:

– Тут не много.

Он сел за стол, Проктор встал рядом. Несмотря на малые размеры и запущенный вид кабинета, система наблюдения аэропорта была на относительно современном уровне. Шона набрал на клавиатуре несколько команд, вытащил DVD из ближайшего компьютера, посмотрел на кассетницу рядом, вытащил другое DVD с надписью красным маркером и вставил его в компьютер.

Он снова постучал по клавиатуре, и на экране появилось зернистое изображение с таймкодом. Это был «бомбардир» – самолет Диогена. Пассажирская дверь открылась, был спущен трап. Проктор увидел, как человек в полотняном костюме, вероятно доктор, поднялся по трапу в самолет, а за ним двое санитаров в медицинской одежде. Шона ускоренно прокрутил запись вперед. Из двери появился доктор с пачкой бумаг в руке. За ним вышла молодая блондинка, незнакомая Проктору. Даже на записи низкого качества он разглядел ее точеные скулы и светлые глаза. За ней шли два санитара с носилками. На носилках лежало тело, укрытое простыней. Затаив дыхание, Проктор следил за тем, как санитары с трудом спускаются по ступенькам из пассажирского отделения. Когда они добрались до последней ступеньки, первый санитар споткнулся, тело на носилках слегка сдвинулось и простыня частично соскользнула с лица.

– Остановите! – вскрикнул Проктор.

Изображение замерло. Проктор подался к экрану и уставился на него, не веря своим глазам. Его мир рухнул.

Остановленный кадр – зернистый, пересеченный горизонтальными линиями, которые медленно поднимались по экрану, – говорил сам за себя. Картина была слишком очевидной: темные волосы, полные губы, широко раскрытые фиалковые глаза, прекрасное некогда лицо, замершее в гримасе ужаса.

Проктор опустился на ближайший стул. Больше обманываться было нельзя. Констанс умерла. Никакими сердечными заболеваниями она не страдала. Она не могла умереть от естественных причин; ее убили. Убили! И убийцей был Диоген.

Смутно, словно издалека, он вновь услышал голос главного менеджера.

– Сочувствую, – проговорил тот, ломая руки в искреннем волнении. – Очень вам сочувствую. Но… вы хотели быть уверены.

– Да, – сказал Проктор, не глядя на него. – Спасибо. Мне… мне нужно их найти. Это плохие люди. Вы имеете какое-нибудь представление о том, куда они увезли тело?

Небольшая заминка.

– Они уехали из аэропорта без доктора. Это я знаю, потому что видел, как тот уехал. Понимаете, обстоятельства были необычные даже для здешних мест. Они отправились в пункт проката автомобилей – джипов, пикапов, машин для езды по пустыне. Это рядом с аэропортом, по другую сторону бизнес-парка «Миллениум». Это единственное заведение, которое работает после наступления темноты. Они положили носилки в ожидающий их фургон и поехали.

Проктор вскочил на ноги.

– Сейчас уже очень поздно, – заторопился Шона. – Они наверняка закрылись…

Но он говорил с пустотой. Проктор исчез.

«Автомобильное агентство Виндхук-Детмонк» – как гласила двойная вывеска, на африкаансе и на английском, с указанием имени владельца, Лазруса Керонды, – занимало два акра среди безрадостной бизнес-зоны на главной дороге направлением восток-запад, расположенной к югу от аэропорта. Несмотря на убожество указателей, прокатное агентство имело дорогие натриевые лампы, ярко горевшие в ночи, а за сеточным ограждением стояло около дюжины автомобилей.

Это было единственное работающее заведение, и, когда Проктор быстро пересек четырехполосное шоссе, тихое в этот час, внешние лампы начали выключаться одна за другой.

Температура застряла где-то на уровне тридцати восьми градусов, и Oosweer – горячий ветер, который часто задувал в сторону океана в это время года, – осыпал Проктора мелким песком. Невысокие холмы Прогресса едва виднелись вдали призрачным отражением света, идущего из города. На часах Проктора было начало одиннадцатого.

Невысокий полный человек, в помятых шортах и рубашке хаки с кармашками на пуговицах, закрывал на цепочку сетчатые ворота автопарка. Проктор хлопнул его по плечу, и человек повернулся, мигая на песчаном ветру.

– Hoe gaan dit met jou? [12] Как поживаете? (африкаанс) – произнес он, оглядывая Проктора с головы до ног, как это делают продавцы во всем мире.

– Baie goed, dankie [13] Очень хорошо, спасибо (африкаанс) . , – ответил Проктор. – Но давайте по-английски.

Проктор гордился тем, что хорошо разбирается в людях. Даже теперь, дьявольски уставший, потрясенный до глубины души, истерзанный горем и самобичеванием, он видел: с этим человеком что-то не так. То, как он нервно проводил рукой по волосам, растрепавшимся на ветру, как он постоянно отводил глаза, даже самый тембр его голоса – все говорило Проктору, что этому человеку верить нельзя.