Дуглас Престон - Обсидиановая комната

– А блондинка? Кто она такая, эта блондинка?

– Не знаю. – Пилот покрутил головой. – Вы не могли бы отпустить немного?

Проктор ослабил хватку.

Пилот кивнул в сторону лобового стекла кабины:

– Вон он. Официальный представитель, который опрашивал нашего пассажира.

Он показал на невысокого человека лет шестидесяти, в форме. Тот стоял под осветительными приборами у терминала, в центре небольшой группы людей.

– Уж он-то знает больше всех, – сказал пилот.

Проктор посмотрел на него долгим тяжелым взглядом. Потом толкнул его назад в пилотское кресло и быстро вышел.

Когда Проктор подошел к группе, официальный представитель взглянул на него устало, но доброжелательно. У этого человека очень короткие, жесткие белоснежные волосы. Увидев Проктора, остальные отошли в сторону.

– Goeienaand [7] Добрый вечер (африкаанс) . , – сказал человек.

– Goeienaand, – ответил Проктор. – Мое naam – Проктор.

Он знал, что, хотя официальный язык в Намибии английский, большинство людей более бегло говорят на африкаансе – языке, который он немного изучил, участвуя в разных секретных операциях.

– Praat Meneer Afrikaans? [8] Господин говорит на африкаансе? (африкаанс) – спросил человек.

– Ja, ’n bietjie. Praat Meneer Engels? [9] Говорю немного. Господин говорит на английском? (африкаанс)

– Да, – ответил человек, переходя на английский с заметным акцентом.

– Baie dankie [10] Огромное спасибо (африкаанс). . – Проктор указал через плечо на «бомбардир». – Я по поводу молодой женщины, которую увезли с этого самолета.

– Меня зовут Масози Шона. Я главный менеджер. – Он покачал головой. – Печально. Очень печально.

– Что произошло? – спросил Проктор.

Шона уставился на него:

– Простите, но почему вы интересуетесь этим делом?

Проктор помедлил мгновение.

– Моя дочь. На этом самолете летела моя дочь.

Лицо менеджера, и без того серьезное, приобрело скорбное выражение.

– Мне жаль. Очень жаль. Ее нет. Умерла в полете.

Проктор не спал – вернее сказать, не спал по-настоящему – более тридцати шести часов. С момента выезда из дома 891 на Риверсайд-драйв он постоянно пребывал в напряжении и испытывал ужасное волнение. И теперь он почувствовал, как что-то сломалось в нем. Он не заплакал – он не плакал с шести лет, – но голос его задрожал, а глаза увлажнились. Он не стал скрывать свое состояние, поскольку оно отвечало его легенде.

– Пожалуйста, помогите мне. Я… я преследовал их. Прилетел сюда слишком поздно. Asseblief… [11] Пожалуйста (африкаанс) . Мне необходимо знать, что произошло. Вы меня понимаете? Необходимо знать.

Человек по фамилии Шона взял его под руку:

– Мне очень жаль. Я расскажу вам все, что знаю, хотя знаю я совсем немного.

– Что… что случилось с ее телом?

– Его увезли, сэр. На частном транспорте.

– А расследование? Патологоанатом? Почему ее не увезли в больницу… или в морг?

Человек покачал головой:

– Все было организовано еще до посадки. Встречать самолет вызвали доктора. Он провел первоначальный осмотр и подписал бумаги.

Проктор ничего не сказал.

Менеджер сочувственно пожал плечами:

– Вы должны понять. Я тут главный менеджер, но я не владею ситуацией.

Проктор понял. Это вам не Америка. За определенную сумму денег можно обойтись и без протоколов.

– Но моя дочка, – услышал Проктор свой голос. – Моя маленькая девочка… Вы абсолютно уверены, что она умерла? Как я могу знать, что это и в самом деле она? Может, это был кто-то другой.

Менеджер немного оживился:

– У меня есть способ помочь вам удостовериться в этом.

– Что угодно.

Колебание.

– Наверное, для вас это будет нелегко.

Проктор отмел его слова взмахом руки.

– Тогда идите за мной.

Человек повел его в терминал, через несколько открывающихся в обе стороны дверей, потом вниз по довольно убогому, явно служебному коридору. Ближе к концу коридора он открыл одну из многочисленных дверей и жестом пригласил Проктора войти. В комнате стояли столы и с полдюжины видеомониторов с компьютерами. Когда они вошли, двое мужчин в рубашках с короткими рукавами подняли голову. Несколькими короткими словами на африкаансе Шона выпроводил их из комнаты.

Он посмотрел на Проктора:

– А теперь, боюсь, я должен попросить вас о некотором возмещении. Поймите, это не для меня, но… – Он кивнул в сторону двух человек, только что вышедших из кабинета службы безопасности.

– Конечно. – Проктор вытащил из сумки несколько купюр.