Максим Шаттам - Да будет воля Твоя

Джарвис раздраженно хмыкнул.

– А дальше?

– Я знал, с кем имею дело, но когда увидел его мертвым, для меня это стало настоящим ударом. Не поймите меня превратно, я не оплакивал его участь, но это был шок. Оправившись, я позвонил вам и вышел. Да, возможно, это заняло у меня пять минут.

– А вы не слышали никаких звуков в доме? Никого не видели вдалеке?

– Вы говорите о Мейпл? Нет, ее там не было, или же она хорошо спряталась.

– И мальчик все время находился в вашем автомобиле?

– Совершенно верно.

– Потом вы ждали меня снаружи. Как вам кажется, если в доме кто-то прятался, мог он за это время сбежать?

– Да, вполне, он мог воспользоваться задней дверью, и мы бы ничего не увидели.

– Когда вы ехали на ферму, по дороге вы никого не встретили?

– Кажется, нет. Я так взволновался, что, признаюсь, не смотрел по сторонам. Вы действительно полагаете, что убийца все еще находился в доме?

– Не знаю. Нападение было неожиданным, Йона Петерсена застали врасплох, это точно, иначе бы он оказал сопротивление. А временной промежуток между его приездом на ферму вместе с Мейпл и тем часом, когда вы нашли его мертвым, довольно короткий. Убийца в любом случае расположился где-то неподалеку.

– Может, Мейпл что-то видела?

– Нет, она сказала, что Йон на миг заколебался, словно что-то заметил, и она, воспользовавшись его замешательством, сбежала.

– Вы подозреваете ее?

Не решаясь ответить, Джарвис только покачал головой.

– Нет, даже сильно рассердившись, Мейпл, скорее всего, не смогла бы даже курицу ощипать, не то что убить человека.

– Я видел его свернутую шею, чтобы так сделать, нужна недюжинная сила, как считаете? Именно это я себе и сказал. Словно их было несколько.

Алецца выставил вперед руки и добавил:

– Как бы там ни было, посмотрите, у меня нет ни одной царапины, ни одной ранки, надеюсь, это меня оправдывает.

Джарвис помахал рукой перед собой, словно отгоняя невидимую муху.

– Оставьте, вы слишком ревностно ему служите, – произнес Джарвис, кивнув в сторону и указывая на Христа, – чтобы навлекать на себя его гнев. – Разве что найдете мне бедолагу, в виновности которого не усомнится сам Господь!

Алецца схватил шерифа за запястье и, наклонившись к нему, понизил голос.

– Не стану лгать, что я никогда не желал его смерти, – произнес он. – Йон Петерсен был гнусный тип, Джарвис.

– Я знаю. Не знаю, что он вам наговорил, но уверен – ничего, кроме мерзостей. Никто не станет оплакивать его смерть. Боюсь, даже его сынок.

– О, он мне много чего рассказал. Слишком много. Я рад, что он был лютеранином, иначе не знаю, как бы я сумел вести службу в его присутствии.

Джарвис встал, пастор последовал за ним.

– Почему бы вам не побыть здесь еще немного? – спросил он шерифа. – Уверен, у вас накопилось много претензий к Господу.

– О, вы же знаете, я вышел из того возраста, когда чувствуешь потребность исповедоваться. Есть у меня пара историй, которые слегка запудрят мозги там, наверху, когда я поднимусь туда со своими бумажками.

– Я предлагаю вам не исповедаться, а просто поболтать. Ни шерифа, ни пастора, просто двое мужчин, хорошее пиво и ребрышки на гриле.

Глаза Джарвиса блеснули.

– Не в этот раз, сейчас, я, к сожалению, должен ехать дальше. Истина имеет один ужасный недостаток – со временем она изнашивается. Надо бегать за ней, как за королевой выпускного бала, если вы не хотите, чтобы она вышла замуж за другого.

– Приходите, когда захотите. Не обещаю, что у меня всегда найдется мясо, но за свежее пиво летом ручаюсь. И с этого дня постарайтесь приходить к нам на мессу. Бог умеет повернуть дело так, что мы прощаем его за те горести, которые он заставил нас пережить.

– Со мной у него будет много работы, я не уверен, что это стоит тех усилий, что ему придется приложить. Но я подумаю. Во всяком случае, обещаю встретиться с вами за кружкой пива.

Джарвис сел за руль и направился в центр Карсон Миллса, иначе говоря, на обычную улицу, разделявшую квартал на две части. По дороге он в сотый раз перебирал в уме материалы следствия и неизменно возвращался к трем первым делам, столкнувшим его, хотя он об этом и не знал, с Йоном Петерсеном. В нем крепла уверенность, что ответы на его вопросы скрываются где-то там, между изнасилованиями Луизы и Эзры и убийством Терезы Тернпайк. Он опросил всех, кого хотел, о смерти Йона Петерсена. У него не было никаких иллюзий относительно заключения коронера, где вряд ли обнаружится что-то новое. Маловероятно, чтобы отпечатки, снятые на ферме, заставили черта выскочить из табакерки, их слишком много, смазанных и в основном непригодных для разработки, а Джарвис не собирался стучаться в каждую дверь Карсон Миллса, чтобы сравнить отпечатки его жителей с найденными на месте преступления. Шериф не верил даже в помощь ФБР: в лучшем случае Бюро сообщит, что зафиксировано еще одно изнасилование, на месте которого полицейские нашли цветок мака, но это маловероятно. Их сообщение лишь косвенно подтвердит, что грязная энергия такого негодяя, как Йон Петерсен, выплескивалась за пределы округа Самнер. Его убил либо отец девочки, на которую он напал, но тогда, чтобы узнать истину, придется рассчитывать только на будущие угрызения совести мстителя, либо причину следует искать в том давнем времени, когда Йону исполнилось пятнадцать и он стал являть скрытую ранее мерзость своей натуры. Но чтобы напасть на след в далеком прошлом, Джарвису надо отыскать Эзру Монро.