Максим Шаттам - Да будет воля Твоя

– Я сумел обогнать потоп! – воскликнул Дуг, стаскивая куртку. – Я видел тучи в зеркале заднего вида, они гнались за мной от самого Клируотера!

Некоторое время Джарвис, Джилл и Дуглас с кофе в руках, наблюдали за грозой, стоя у большого окна, на котором красовалась позолоченная звезда, потом помощник шерифа уединился со своим начальником, чтобы доложить о результатах поездки. Он нашел владельца мотеля, где, по словам Джойс, ее клиент снял комнату, и тот подтвердил, что видел их вместе. А с помощью местных полицейских Дуглас нашел Кларка Кеннета, картографа, подтвердившего невиновность Джойс – если, конечно, не предположить, что они сообщники и ухитрились на полной скорости скатать на ферму на западе, причем так, что их никто не заметил, а потом еще быстрее примчаться на север, чтобы множество свидетелей могли это подтвердить. Нет, Джарвис ни секунды в это не верил. Не Джойс нанесла этот удар, не она поставила финальную точку.

В другой комнате зазвонил телефон, и Джарвис подумал, что начинаются неприятности. Когда на Карсон Миллс обрушивалась гроза, звонки шли один за другим, жители сообщали о поваленных опорах линии электропередачи, требовали помочь вычерпать затопленный подвал или просто хотели приободриться, поговорив с кем-нибудь. Но Джилл, переводя звонок на начальника, объявила:

– Это Беннет, шериф!

– Бог мой, а я и забыл про него! Я отправил его на ферму Петерсенов покормить кур и свиней! Алло, Беннет!

– Шериф, я застрял, здесь столько воды, что форель из Слейт Крик поднимается к самой ферме! Я не могу вернуться в город.

– Болван, я и сам это вижу! Ты что, считаешь, что у нас другая погода? Оставайся на месте, пока гроза не кончится.

– А если она не кончится?

– У тебя что, есть нечего?

– Кроме смеха, шериф, что мне делать?

– Иногда я задаюсь вопросом, не специально ли ты во все влипаешь.

– Здесь мрачно, я не хочу тут сидеть, здесь воняет, дом постоянно скрипит, а в дыры льется вода!

– Тогда запрись у себя в машине и слушай записи твоего чертова Хэнка Уильямса! Что тебе еще сказать?

Беннет не ответил. Связь прервалась. После нескольких попыток связаться с ним Джилл просунула в дверь голову.

– Телефонная сеть не работает, – сообщила она.

Джарвис раздраженно фыркнул. Они превратились в рабов прогресса, подумал он, как только отключалось электричество и телефон, они теряли самих себя. Отчуждение по-американски передается по кабелям, проложенным вдоль дорог.

Загрохотал гром, зашатались стены. Дуглас и Джарвис переглянулись, словно два удивленных ребенка.

– Думаю, нам тоже остается только ждать, – произнес Дуглас.

– Ждать и извлекать уроки.

– Из чего?

– Из этого, – промолвил Джарвис, указывая на стену мутной воды, стершей мир по ту сторону окна.

Дуглас нахмурился, словно только что получил расчетный листок, из которого исчезли все надбавки.

– Какие уроки?

– Не знаю, но они точно есть. По крайней мере, когда стареешь, очень полезно: ты воспринимаешь все философски и можешь придать смысл тому, в чем ты его раньше не видел.

– А если не получается?

– Тогда сходишь с ума.

Церкви напоминают магниты. Что бы вы ни делали, каковы бы ни были ваши личные убеждения, ноги все равно приведут вас в место отправления культа. Непременно. Под любым предлогом. Благочестие, туризм отправление какого-нибудь обряда или просто из любопытства. Так работают церкви, храмы, мечети, синагоги, они хватают вас, а потом выплевывают, с той разницей, что в промежутке вы получили вашу маленькую дозу обращения. Такого рода места являются воплощением сослагательного наклонения и, как следствие, неизбежного стремления к сомнению, а значит, к недоверию, то есть к своеобразной вере, пусть даже формальной; только открытая дверь превращает атеиста в агностика, то есть в своего рода верующего. «Быть может…», «А если…». Религиозны вы или нет, святилища вселяют в вас сомнения, веру в возможность высшей справедливости, во всеведущий суд и таким образом способствуют вашему превращению в моральное существо, даже вне законов, являющихся всего лишь маркерами пределов нашей терпимости. В предположении «В том случае, если…» достаточно переосмыслить понятия добра и зла в уме каждого. Таким образом, церкви также являются цементом цивилизации.

Когда я слышу по радио или читаю в газетах, что закат религии неизбежен, я содрогаюсь, спрашивая себя, каков станет мир, основанный только на личной этике. Думается мне, он окажется хуже, чем представлен нам в самых мрачных фантастических романах. Но я также уверен, что человек никогда сознательно не убьет отца, даже самому непримиримому стороннику независимости от взрослых необходимо время от времени оборачиваться, чтобы встретить ободряющий взгляд того, кто старше тебя. Книги по истории убедили меня, что мы являемся порождением циклов, мы повторяем наши ошибки, ибо неспособны все исправить с первого раза. Мы двигаемся на ощупь, медленно, как если бы человечество было учеником с ограниченными возможностями или чересчур рассеянным. Религия может официально приходить в упадок, но я знаю, она вернется в массовом масштабе, а из ее недр, увы, вспыхнут войны, но оттуда же придет и спасение нашего рода, я в этом убежден.