Дарья Сойфер - Чужие сны

– Это не уродство… – Мурад робко коснулся ее левой руки. – Это боль, через которую ты прошла. Которая тебя не сломала. Разве можно называть ее уродством? Каждый видит то, что способен видеть. И тот, кто смотрит на тебя и думает, что ты инвалид, просто недостоин смотреть. Знаешь, если Крис забьет на тебя из-за этого, он самый настоящий урод.

Наташа подняла глаза на Мурада и только теперь заметила татуировку на его плече.

– «Vivere militare est?» – прочитала она.

– «Жить – значит бороться», – с гордым видом перевел Мурад.

Наташа усмехнулась.

– Хочешь, тебе тоже набьем? – улыбнулся он в ответ. – Придумаем какую-то крутую. Будешь на ночь читать, пока не научишься верить в то, что написано.

– Татушку? Мне?.. Не знаю, как-то.

– Да брось, ничего такого. Забирайся. – Мурад убрал одеяло, позволил Наташе устроиться поудобнее и укрыл ее, а сам примостился рядом. – По ходу, Мицкевич экономит на отоплении.

– А если про нас подумают.

– Пофиг, – отмахнулся Мурад и взял с тумбочки телефон. – Пять часов – что еще тут делать? Спать – поздно, вставать – рано. Лучше подыщем тебе идеальную фразу для татушки. Черт, сети вообще нет!

– Может, Мицкевич глушит связь?

– Не парься, у меня приложение. Себе скачивал. Вот, смотри: «Dum spiro, amo atque credo». – «Пока дышу, люблю и верю».

– Не, это как-то пафосно. А вот это? «Si vis amari, ama». – «Если хочешь быть любимым, люби». Что скажешь?

– Любить ты и так умеешь, это лучше бы Лие набить. Слушай, вот красиво: «Stellas nimis amo, ut noctem timeam». – «Я слишком люблю звезды, чтобы бояться ночи».

– Ага, романтично. Запомни. А что еще?..

Если поначалу Наташа просто восприняла идею с татуировкой в шутку, то к утру всерьез задумалась, не украсить ли тело римской мудростью. Эскизы, которые показывал Мурад, воодушевляли.

Глядя, как светлеет за окном, Наташа размышляла о том, что, возможно, не все так печально, как она себе представляла. И есть где-то человек, способный принять ее со всеми внешними и – чего уж там! – внутренними недостатками. Пусть шанс крошечный, но если этот человек – Крис Фарадэй, то почему бы не ухватиться за надежду и не разрешить себе поверить в чудо? Взять Мурада: симпатичный парень, явно знающий толк в яркой жизни. Наверняка и по клубам тусил, и встречался с девицами, которых можно снимать в клипах рэперов. Ясное дело, половину его болтовни стоит разделить надвое, но если он за все это время, что сидел рядом, ничем не выдал брезгливости или отвращения… может, и вправду дела не так плохи?.. И Наташа почти решилась ответить Крису в скайпе, если он, конечно, напишет.

– Мур, ты вставать собираешься?.. – Дверь открылась, и Лия застыла на пороге, оглядывая парочку под одеялом. – А ты лихо…

– Я… – подскочила Наташа. – Это не то, что ты подумала.

– А что ты подумала, Царевна-лягушка? – Мурад по-хозяйски закинул руку Наташе на плечо.

– Он сказал, что вы не вместе… Лий, я клянусь, ничего такого…

– Мы?! Вместе?! – Лия вскинула бровь, а потом расхохоталась. – Ну ты даешь! И как тебе только в голову пришло! Одевайтесь, господа «ничего такого». Скоро завтрак, а мне до смерти охота узнать, сколько здесь шизиков, кроме нас троих.

С усмешкой покачав головой, Лия исчезла в коридоре, и Наташа торопливо выскользнула к себе в комнату. Не прошло и пяти минут, как она в компании Мурада, Лии и неловкого молчания спустилась в столовую.

Елена уже суетилась, подавая завтрак, и за столом царило оживление. Мицкевич удалось собрать на удивление разношерстную публику. Здесь был и парень, который выглядел так, словно только что дембельнулся, и экзальтированная рыжая дама лет шестидесяти с несметным количеством украшений, и стеснительный, болезненно-бледный мужчина в клетчатой рубашке, застегнутой на все пуговицы. Эдакий офисный маньяк. И блондинка с конским хвостом, и мужик лет тридцати с лицом, изрытым оспинами. Даже скромно одетая старушка, которая будто бы просто заблудилась по дороге в собес.

– Сильно… – едва слышно выдохнул Мурад.

– А ты думал, здесь будет школа для людей Икс? – Лия тут же сделала вид, будто ожидала именно такого застолья.

– Кажется, мы тут самые молодые. – Наташа замялась, не желая привлекать внимания.

Женская половина местного общества активно зашепталась, косясь на Лию. Всего разговора Наташа разобрать не смогла, но слово «панк» услышала отчетливо.

Вскоре как великосветская дама в столовую вплыла Анна Федоровна. Болтовня стихла моментально, Наташе даже показалось, что кто-то отключил в помещении звук. Мицкевич снова облачилась в черное: простая водолазка, брюки, но и эти вещи она умудрялась носить с шиком.