Марк Эльсберг - Блэкаут

– Что это? – спросила она у водителя. Для быка скелет был слишком крупным.

– Останки слона из зоопарка, как я слышал, – ответил тот невозмутимо. – За эти дни оттуда много зверья убежало.

Михельсен вспомнила жирафа с детенышами.

– Большинство забили оголодавшие люди, – продолжал водитель.

«Как можно есть слоновье мясо?» – ужаснулась Михельсен.

Водитель остановился возле дома, и они условились, когда он заберет ее следующим утром. Когда Михельсен вышла, на лицо ей упало несколько холодных капель. Она отыскала дорогу между пропахшими мусорными мешками и вскоре оказалась дома.

Воздух в квартире был холодный и влажный. В комнатах пахло сыростью. Михельсен включила свет. В сущности, почти ничего не изменилось, как будто она вернулась из долгого отпуска.

Михельсен чувствовала, что не сможет сразу уснуть. Она откупорила бутылку красного вина, наполнила бокал и встала у окна на темной кухне. Сделала большой глоток, посмотрела в ночь, на огни города, и все стало расплываться перед глазами. Дрожь прошла по телу, и, не в силах сдерживаться, она заплакала – и еще долго не могла остановиться.

Гаага

Съехал, сообщил портье. В другой отель. Спросил, что ему нужно от итальянца. Он ответил, что работает репортером. Не мог бы портье подсказать, в каком отеле поселился итальянец? Он хотел бы взять у него интервью. «Многим этого хочется», – ответил портье. В какой-то момент итальянец попросил не соединять его больше по телефону. А потом съехал? Почему? Ему у вас не понравилось? «Не исключено», – сказал портье. Теперь, когда электричество снова есть у всех… Да уж, такие они, эти звезды, верно? Портье пожал плечами. Пришлось задобрить его купюрой в сотню евро, чтобы тот назвал нужный отель.

Он взял такси.

Брюссель

– Доброе утро, – сказал Манцано, едва Соня открыла глаза.

Она заспанно огляделась.

– Мой номер, – напомнил Пьеро. – Ты осталась принять душ.

– Да, я помню… – Она потянулась и скрылась в ванной.

Манцано подошел к окну, раздвинул шторы и посмотрел на город. Слышно было, как в ванной шумит вода. Портье объяснил ему, что в отеле часто останавливались дипломаты и политики, поэтому здесь водоснабжение восстановили в первую очередь, тогда как в простых домах это по-прежнему оставалось недоступной роскошью.

Они оделись и спустились в обеденный зал. На столах было сервировано по одному виду хлеба, ветчины и сыра. Фасованный шоколад. Кувшины с водой, чай и кофе. Рядом стояли рукописные таблички. Администрация отеля просила прощения за скромный выбор, заверяя, что они делают все возможное ради восстановления привычного сервиса.

– Доброе утро, – с широкой ухмылкой поприветствовала их Шеннон.

Лорен сидела одна за столиком. Перед ней стояла чашка кофе и раскрытый ноутбук. Она оглядела их сверху донизу.

– Как отпраздновали?

– А ты?

– Не помню, до скольких мы протанцевали.

– Где Бондони?

– Спит еще, наверное.

Шеннон забарабанила пальцами по клавиатуре.

– Простите, письмо. Мне уже нужно бежать. Есть какие-то новости от Боллара? – Она еще раз внимательно на них посмотрела. – Хотя вам, наверное, было не до того…

Манцано начинали раздражать ее намеки.

– Мне надо выпить кофе. И что-нибудь съесть.

Шеннон захлопнула ноутбук и встала.

– Дайте знать, если от Боллара что-нибудь будет, ладно?

И с этими словами Лорен ушла.

Манцано глубоко вздохнул:

– Электричество, даже не верится…

Соня обхватила его за талию.

– Давай тоже заправимся, – предложила она и повлекла его к кофейникам.

Стамбул

Стоя за зеркальным стеклом, Боллар наблюдал за допросом японца. Человек выглядел спокойным, собранным. Как и остальные, он с самого начала дал понять, что прекрасно говорит и понимает по-английски.

Когда он вошел в группу подозреваемых, некоторые были немало удивлены. Террорист из Японии? Боллар напомнил о таких случаях, как газовая атака секты «Аум Синрикё» в токийском метро в 1995 году и бойня в аэропорту Тель-Авива в 1972-м.

С момента захвата японцу дали поспать всего два часа. В шести кабинках одновременно допрашивали шестерых мужчин и одну женщину. Трое из них получили пулевые ранения, им сократили время допроса и обеспечили медицинское наблюдение. Следующим утром после операции прибыли сотрудники нескольких европейских разведслужб и ЦРУ. Допросы проводили поочередно или совместно с турецкими службами. Террористы не раскрывали используемых методов, хотя не отрицали своей причастности, даже наоборот. Боллару показалось интересным, что никто из них до сих пор не высказывался о меньшинствах. Это было типично для террористов, и после их причисляли к левому или правому спектру.