Стефан Анхем - Девятая могила

Но Кремп все равно мгновенно скончался. При падении он так сильно ударился затылком о борт контейнера, что все выше переносицы разбросало в радиусе нескольких метров. Может быть, не самое удовлетворительное окончание такого сложного расследования, заметил Эдельман, хотя сразу же добавил, что, вопреки всему, следствие окончено.

Для Фабиана смерть Оссиана Кремпа означала все что угодно, кроме окончания. По-прежнему было слишком много вопросов и неясностей и слишком мало ответов.

Конечно, с виду следствие вроде бы все время продвигалось вперед. Были сделаны новые находки, снимки и записи. Найденные улики положены в помеченные пакеты и внесены в реестр. Все работали в две смены и со всех сторон изучили каждую альтернативу. Была выявлена взаимосвязь и сделаны выводы.

Все совпало. Ранее судимый Оссиан Кремп со своим диссоциативным расстройством личности был словно создан для роли преступника. Не только его фирменная манера лишать свои жертвы глаз. У него к тому же имелись основания мстить Карлу-Эрику Гримосу. То, что потом у него обнаружились большие провалы в памяти, или он просто отказался рассказывать о содеянном, картину не портило.

Но если коллеги Фабиана были убеждены в том, что Кремп являлся красной нитью, которая в конечном итоге привела их к разгадке, сам он не мог отделаться от растущего чувства, что все прошло слишком просто. Что они на самом деле действовали вслепую и наощупь, понятия не имея о том, что на самом деле происходит.

И только теперь он начал понимать почему.

Красная нить таковой совсем не являлась, хотя и выглядела как красная. На самом деле они шли по размеченной трассе. План был такой изощренный, что большинство сочли бы его нереалистичным. Но реалистичность и реальность – не одно и то же.

Фабиан был убежден в том, что Оссиан Кремп ни при каких обстоятельствах не был способен спланировать и осуществить похищение и сокрытие Адама Фишера. Еще меньше – убийство Карла-Эрика Гримоса. Но зато он являлся идеальным ложным следом.

И только теперь, когда Кремп больше не заслонял горизонт, а следствие официально было закончено, Фабиан мог начать работать по-настоящему и искать подлинного преступника.

Он нашел свободное место рядом с гостиницей «Риваль» на площади Мариаторгет и быстрым шагом направился к магазину «7-Eleven» на углу. С тех пор как стемнело, прошло несколько часов, и он понятия не имел, всходило ли солнце вообще. Ему никогда не нравились стокгольмские зимы, и он считал, что с каждым годом становится все хуже. Он словно постоянно находился в темноте с ноября до конца февраля, и, проходя мимо газетных афиш, уже разгласивших последние новости, еще раз пообещал самому себе больше никогда не переезжать на север дальше, чем на метр.

КАННИБАЛ МЕРТВ

ПРЫГНУЛ С ЧЕТВЕРТОГО ЭТАЖА

По-хорошему Фабиану надо было остаться на работе и спокойно просмотреть весь собранный материал с самого начала, чтобы постараться увидеть все снимки, зацепки и идеи в новом свете. Остальные взяли отгулы, даже Эдельман вышел из здания полиции сразу же после пресс-конференции. Это означало, что его надо оставить в покое. Наверняка лампы на письменных столах погашены, двери закрыты, а воздух не колеблется от отдаленных разговоров, сигналов мобильных и гудящих принтеров.

Только в этом полном одиночестве он мог бы совершенно успокоиться и додумать одну мысль до конца.

Но не вышло.

Фабиан до такой степени потерял доверие Сони, что она даже не удосужилась ответить ему, когда он позвонил, чтобы сказать, что едет домой. Поэтому, пользуясь случаем, он купил два двойных кофе латте и плетенку с миндалем. Ничто так не улучшало настроения Сони, как плетенка с миндалем из «7-Eleven».

Сам он предпочитал торт «Принцесса». Но он клятвенно обещал себе уменьшить калории и подавил желание заглянуть в кондитерскую на углу улицы Сведенборгсгатан. Он не был толстым. Отнюдь нет. Сколько он себя помнил, он весил семьдесят четыре килограмма. Но за последние два года заметил явные изменения, и теперь весил семьдесят шесть, а скоро будет семьдесят семь. В таком темпе он к пенсии дойдет до ста.

Возвращаясь к машине, Фабиан попробовал связаться с Малин, но та не отвечала. Тогда он снова попытался позвонить ей домой.

– Привет, Фабиан. – Нудный голос Андерса Ренберга нельзя было спутать ни с чем.

Фабиан несколько раз встречался с мужем Малин, но толком никогда с ним не говорил. Нельзя сказать, что он не предпринимал попыток. Он всегда подходил к Андерсу на ужинах и других мероприятиях, куда приглашались вторые половины, пытаясь найти общий знаменатель. Но после каждого слова у него оставалось плохое послевкусие. Натужные темы для разговора отпадали одна за другой, и он допускал оплошности, о чем горько сожалел на следующий день. Как во время новоселья в Эншеде, когда он болтал о том, что Андерсу совсем не надо беспокоиться, потому что Малин все равно не в его вкусе.