Стефан Анхем - Девятая могила

Все сомнения как рукой сняло. Эдельман лгал ему прямо в лицо, и хотя Фабиан больше всего хотел достать мобильный и воспроизвести подслушанный разговор, он кивнул и постарался придать себе как можно более довольный вид.

С этого момента надо держать язык за зубами.

Дуня сразу же увидела по Оскару Педерсену, как ему все это в тягость. Как он изо всех сил пытался сохранить хорошую мину, когда принимал их в отделе судмедэкспертизы и не хотел ни на йоту показывать, что на самом деле чувствует. За все годы работы судмедэкспертом он пропустил то, что, возможно, оказалось самым существенным во вскрытии. Да и во всем следствии. А именно мотив, по которому убили Карен Нойман и после нее Катю Сков. В первом случае – отсутствие почки. Во втором – легкого.

Объяснение, почему он это упустил, настолько же не выдерживало никакой критики, как бочковое пиво на улице Стрегет.

– И как я уже сказал по телефону, не было никакого основания идти дальше после того, как установили причину смерти. – Педерсен приложил свою карточку безопасности и нажал на дверь, так что Дуня и Ян Хеск смогли пройти в морг.

У Дуни было достаточно аргументов в отношении такого грубого упущения, и она без проблем могла заявить об этом в Главное полицейское управление, и у него бы отобрали лицензию. Но она решила обозначить свою позицию, делая вид, что ничего не произошло. Хеск, напротив, улыбался и кивал, изо всех сил стараясь продемонстрировать свою солидарность.

– Это не только мои деньги как налогоплательщика, но и в такой же степени ваши, – продолжил Педерсен, бросив взгляд на Дуню, после чего открыл морозильную камеру и вытащил носилки с Карен Нойман.

Прошла почти неделя с тех пор, как Дуня впервые побывала на месте убийства и увидела разрубленное тело. Теперь, посмотрев на тело второй раз, она лучше поняла, как Педерсен мог не заметить отсутствие почки.

– Как я уже сказал, она не особенно хорошо выглядит снаружи, – Педерсен кивнул на израненное тело. – Но это ничто по сравнению с тем, что у нее внутри. Словно кто-то поработал ручным блендером. И если бы не ты, Дуня, – ты настояла и буквально попросила меня посмотреть, все ли органы на месте, – я бы этого вообще не обнаружил.

Ей хотелось расплыться в улыбке и кивнуть. Показать, как она ценит его похвалу. Но она сдержала порыв и сохранила на лице ничего не выражающую мину, прекрасно осознавая, что в противном случае сразу же потеряет свое преимущество.

– Ты нашел что-то еще? – спросила Дуня. Не потому, что чего-то ждала; в основном она хотела подчеркнуть, что ничего не закончено, пока она не скажет, что закончено.

Педерсен кивнул.

– Нашел, раз уж мы об этом заговорили, – сказал он и молча потянул себя за усы.

Дуня слишком хорошо знала Педерсена, чтобы попасться в его ловушку и спросить, что он нашел. Нет, так просто он этого не получит.

– Так что ты нашел? – спросил Хеск, тем самым добровольно поставив себя на самую нижнюю ступень иерархии.

– После того, как ко мне обратилась Дуня, я позволил себе просмотреть расследования в отношении предыдущих жертв Виллумсена, и, судя по ранам, сделал предварительный вывод, что он, по всей вероятности, левша. Я связался с моим дорогим коллегой Эйнаром Грейде в Хельсингборге, и оказалось, что он во время своих изысканий пришел к точно такому же заключению.

– А почему это так важно? – спросила Дуня, и ей сразу же захотелось отмотать назад и промолчать. Она уже сейчас видела, что Педерсен вырос как минимум на пять сантиметров и получает настоящее удовольствие от этих вопросов.

– Видишь ли, все удары, похоже, были нанесены преступником-правшой. Разумеется, мне надо провести более подробное обследование, чтобы быть уверенныым на сто процентов. Но если довольствоваться девяносто пятью, угол нанесения ран говорит о том, что он держал топор вот так, – Педерсен показал в воздухе руками. – То есть правая рука впереди, левая сзади. Это, без сомнения, самое естественное для правши. А когда он потом замахнулся, то поднял топор над головой с правой стороны, вот так, – Педерсен несколько раз ударил воображаемым топором по вспоротому животу Карен Нойман.

– Думаю, мы поняли, – сказала Дуня, и Педерсен перестал размахивать топором. – Ты хочешь сказать, что это еще один аргумент в пользу того, что Виллумсен тут ни при чем.

Педерсен засомневался, бросил взгляд на Хеска и, в конце концов, кивнул.

– Как я сказал, существует определенная допустимая погрешность, и, конечно, он мог приложить усилия и рубить с правой руки, только чтобы сбить нас с толку.