Кирилл Агапов - Восемьдесят сигарет

– Валите из нашего номера, тупые ублюдки!

Цыгане замахали руками, затараторили наперебой на своем языке, и по всему было видно, что уходить они не собираются.

Токарь решил вышвырнуть их силой, но как только он попытался ухватить одного из них, чтобы это сделать, рука его соскользнула. Кровь покрывала тела цыган с головы до ног тонким слоем, будто жиром. Они выскальзывали из рук, как живые, только что пойманные рыбины.

Цыгане галдели, перекрикивая друг друга, тыкали пальцами на коробку с яблоками, на карты в своих руках, на Токаря, и в эту чудовищную какофонию вплёлся звонкий смех Нины. Она с ногами забралась на диван с шенилловой обивкой и, потягивая вино, весело наблюдала за происходящим.

Токарь попятился от стола к выходу из номера. Во рту его пересохло. Невыносимо сильно захотелось пить. Всё тело покрылось противным липким потом. Он схватил вазу с красными розами, которая стояла на мраморной тумбе возле гардероба. Открыв рот, опрокинул её над головой. Вместо воды на язык посыпались сухие листья цветов и ещё какая-то пыль. Токарь закашлялся и бросил вазу на пол.

– Внизу есть прекрасный бассейн, – смеясь, сказала Нина.

Не помня себя, Токарь выбежал из номера. Спустился по лестнице на первый этаж. Выбежал на улицу. Увидел бассейн внутри парковой зоны гостиницы. Жажда душила его. Он скинул халат и с разбегу прыгнул в прохладную воду, ничуть не смущаясь того, что под халатом на нём не было даже трусов. Отдыхающие смотрели на него с нескрываемым удивлением. Он жадно глотал воду, опускаясь на дно бассейна, но жажда не унималась. Токарь понял, что задыхается. Оттолкнувшись от дна, он устремился наверх, к поверхности бассейна. Но как бы быстро он ни работал ногами, всплыть ему так и не удавалось. Он видел солнце сквозь прозрачную воду, видел надувной круг-уточку на поверхности бассейна, вероятно, забытую кем-то из детей. Он почти мог дотянуться до неё рукой, но сколько бы он ни поднимался от дна бассейна, он не мог преодолеть эти проклятые оставшиеся полметра.

У Токаря потемнело в глазах. Ему нужен был воздух. Он посмотрел вниз и не увидел дна, хотя глубина бассейна вряд ли превышала пару метров. Под ним была чернота глубин океана.

Терпеть больше не было сил. Широко раскрыв рот, он вдохнул полной грудью. Вода заполнила его лёгкие. Он вдохнул ещё раз и зашёлся кашлем.

Токаря вырвало кровью.

Он разлепил веки и беспомощно посмотрел по сторонам.

Он сидел на полу, прижавшись спиной к печи, на том месте, где была привязана Марина. Сама же Марина, накрытая простынёй, лежала на диване. Токарь не видел её лица, но догадаться, что это именно она, было совсем несложно, потому как второго из двух убитых Токарь видел перед собой. Винстон лежал около него, ровно на том месте, куда он его отшвырнул. Единственный глаз удивлённо таращился в одну точку на потолке.

Нина сидела за столом. Перед ней стояла бутылка коньяка «Бисквит», почти полная. В руках девушка держала бутерброд с колбасой. Глядя на зашторенное окно, она неторопливо откусывала от бутерброда небольшими кусочками и запивала коньяком.

– Ни… Нина, – позвал её Токарь. В горле что-то заклокотало, он закашлялся. Изо рта вырвался сгусток тёмной крови.

Нина встрепенулась.

– Ой, милый, ты очнулся! – она быстро запихала в себя остатки бутерброда, – Наканефто, – радостно сказала с набитым ртом. – Ну и беспорядок вы тут устроили, ужаф. Ты только глянь. Ох уж мне эти брутальные альфа-самцы. А убираться, конечно, всегда нам приходится, вашим женщинам.

– Нинок, мне, походу, врач нужен, – Токарь оттянул ворот футболки и посмотрел на свои раны. «Скверно, очень скверно», – подумал он, глядя на две небольшие дырочки в животе, из которых толчками вытекала кровь.

Он попробовал встать, приподнялся на руках и, застонав, свалился обратно: боль, совершенно невыносимая, пронзила его живот, словно кишки накручивали на раскалённый докрасна стальной вертел.

Нина взволнованно посмотрела на него.

– Боже, я надеюсь, ты не подумал, что я сержусь на тебя за этот бардак, нет?

Забыв о боли, Токарь изумлённо вытаращился на девушку в надежде, что ему послышалось.

– Что?

– Я говорю, что не сержусь на тебя за то, что вы тут устроили, не думай, будто я какая-то там белоручка, я всё уберу, а ты отдыхай. Впрочем, – она погрустнела, – кому это теперь нужно?

– Какая уборка, Нина? Ты рехнулась?! Чё ты несешь?.. кхе-кхе… мне к доктору надо, ты не видишь, что ли? Тут, кажись, все очень плохо.