Кирилл Агапов - Восемьдесят сигарет

Нина добавила щепотку соли в суп и вернулась к прерванному разговору.

– Мне кажется, прозвище должно отражать сущность его носителя. Его характер. Убеждения. Или профессиональные навыки. Хоть что-то. А так получается какая-то бессмыслица: Токарь – потому что Токарев.

– Почему бессмыслица? – не понял Токарь. – «Прицеп» такой дали из-за фамилии, ещё в школе. Так и прижился.

Нина зачерпнула ложку супа, попробовала его на вкус. Подумав, прибавила ещё немного соли.

– Я неправильно выразилась. Конечно, определённая логика в этом есть. Даже вполне очевидная. Производное от фамилии и всё такое, но, – она снова смешливо посмотрела Токарю в глаза, – не знаю… всю жизнь откликаться на какую-то кличку, которая, по большому счёту, не имеет к тебе никакого отношения. То есть, я хочу сказать, ведь ты уже не мальчик. Тебе не кажется, что в твоём возрасте это как-то несолидно, что ли? Слишком примитивно. Прости, это грубо, я не хотела тебя оскорбить. Давай я перефразирую. В моём понимании, прозвище в первую очередь отличает от имени и фамилии то, что человек сам имеет возможность выбрать его себе…

– Я не знаю ни одного пацана, кто бы придумал себе погоняло сам, – перебил Токарь девушку.

– Ну пусть так, – согласилась Нина. – Ты прав. Когда кто-то сам выбирает себе кличку, это попахивает нарциссизмом. Но в любом случае, давать прозвища человеку должны люди, которые хорошо знакомы с этим человеком. Кто близок ему по убеждениям, кто хорошо его знает, то есть друзья. Только в этом случае прозвище будет действительно соответствовать его внутреннему миру.

– А почему вообще кликуха должна соответствовать внутреннему миру?

– Потому что в ином случае в ней теряется всякий смысл, а значит, пропадает и необходимость. Зачем тогда эта замена настоящего имени, которое было дано тебе при рождении, на пустое, бессмысленное прозвище?

– Да чё ты прицепилась ко мне с этими прозвищами? Говорю же, с детства привык, вот и всё, – Токарь начинал закипать.

– А в шестьдесят лет ты тоже будешь Токарем? – На мгновение на лице Нины появилась с трудом уловимая тень брезгливой иронии. – Хотя о чём я спрашиваю…

И прежде чем Токарь успел найти, что на это ответить, Нина провела ладонью по его щеке и улыбнулась ему так, что у него перехватило дыхание.

– Не обижайся, пожалуйста, на меня, милый. Иногда мне самой хочется врезать себе по физиономии.

– Петухи обижаются. Думай, чё городишь, – вырвалось у Токаря.

Нина изумленно на него посмотрела.

– Что?

– Ладно, проехали, э-э-э, я хотел сказать, это… извини, короче, – уткнувшись глазами в пол, выдавил из себя Токарь. Крайне редко ему доводилось извиняться перед кем-либо.

Но Нина и не думала обижаться. Напротив, её губы растянулись в удивлённой улыбке.

– Нет-нет. Не извиняйся. Всё нормально. Я просто не совсем поняла, что это значит: «петухи обижаются». Какие петухи? Те самые, которые в тюрьме?

Токарь серьёзно кивнул.

– А остальные люди, стало быть, не обижаются. А что тогда?

– Огорчаются, – ответил Токарь, подозрительно сдвинув брови. Ему казалось, Нина смеётся над ним.

– Огорчаются?! – прыснула девушка. – Ты ведь шутишь, правда? Да ладно, серьёзно? Так ведь даже нельзя сказать: «Я на тебя огорчаюсь». Это вообще на каком языке? Так может сказать гастарбайтер, для которого русская речь не родная. И что, если кто-то назовёт тебя обиженным, ты… а действительно, что тогда?

– Ебасос ему расшибу. В лучшем случае.

Токарь нервно играл желваками, то и дело открывая и закрывая крышку своей позолоченной Зиппо.

Но Нина, казалось, этого не замечает.

– Это просто фантастика, ха-ха!! Такая разница толкований! – Девушка отщипнула кусочек хлеба, закинула себе в рот и, глядя на Токаря, с переигранным театральным восхищением несколько раз похлопала в ладоши. – То есть ты изобьёшь человека только за то, что он обратится к тебе на нормальном русском языке? Я уж не говорю о том, что за такую «провинность» в принципе людей бить нельзя. Откуда несчастному вообще было знать, что обращаться к тебе можно только на каком-то вымышленном, несуществующем языке?

– Кто надо, тот знает, – Токарь закипал.

– И потом, чем тебе вообще не угодило слово «обижаться»? На кой чёрт нужно было брать самый подходящий из глаголов, характеризующих это чувство, и заменять его на совершенно неправильное по смыслу слово? Ну хорошо, допустим, лично тебе наплевать на языковые нормы. Но за что же бить того, кто говорит правильно? Тебе-то какая разница?