Вячеслав Прах - Он умел касаться женщин

— Генри Рорк… — повторил про себя директор.

Он достал из кошелька хорошую и «весомую» купюру, которая красноречивее всех слов могла отблагодарить бармена, и положил ее на стойку. А сам тем временем сделал глоток из толстого стеклянного стакана.

— Спасибо, — довольные и жадные глаза бармена излучали благодарность.

— Когда он закончит играть?

— Через полчаса у него перерыв. Придет его сменщик.

— Отлично.

— Как виски?

— Как в первый раз, — улыбнулся довольно директор. Он был рад тому, что наконец нашел так называемого отца Миллеров.

Но совпадение ли это или Сомелье нарочно направил директора по ложному следу — вот что предстояло выяснить.

А пока у мужчины выдались свободные полчаса, чтобы насладиться живой музыкой, вкусом виски и своей неповторимой сигарой.

Через сорок минут, когда директор давно уже осушил свой виски, докурил сигару, которую приобрел у бармена за дополнительную плату, и даже переварил прекрасную музыку в своем пустом желудке, пианист наконец поднялся с места и ушел на антракт. Направился он к двери, которая находилась за пианино, скорее всего, там располагалась гардеробная.

— Генри Рорк, — крикнул в спину высокому человеку директор.

Пианист тут же остановился и обернулся к нему. Да, это, несомненно, был он. Голубоглазый человек с фотографии.

— Чем могу вам помочь? — Его глаза выражали удивление и непонимание.

Мужчина был практически ровесником директора. Может быть, старше на пять-шесть лет. Директор не дал бы ему больше пятидесяти.

— Вы отец Люка и Миа Миллеров?

— Да, а в чем дело?

— Ваша фамилия Миллер?

— Нет… Но я не стану отвечать на ваши вопросы, пока вы мне не объясните, кто вы и что вам нужно от меня, — категорично заявил он.

— Пойдемте, мистер Рорк. Там впереди гардеробная, верно я понял?

— Да, — не без грубости ответил тот.

— Там и поговорим в спокойной обстановке.

Мистер Рорк недоверчиво посмотрел на своего собеседника, который был ниже его на голову, и последовал с ним к двери.

— Я жду объяснений, — сказал мужчина, когда они вошли в гардеробную и уселись на стулья друг напротив друга.

— Вы так напряжены и нервны сейчас, потому что ваш сын пропал без вести.

— Что с Миа? Вы знаете, где он?

— Знаю. И охотно расскажу вам все, что мне стало известно, мистер Рорк. Но сначала ответьте на несколько моих вопросов.

— Вы из полиции?

— Нет.

Директор сделал небольшую паузу, а затем спросил:

— Вы были у дома Миллеров буквально полтора часа назад?

— Нет. Я играю здесь с шести. Моя смена заканчивается в десять. Я заходил сегодня в десять утра, но никого дома не обнаружил. Я каждый день прихожу.

— Почему вы не заявили в полицию об исчезновении Миа? — задал наконец директор вопрос, который тревожил его с того момента, как он узнал, что у братьев есть живой отец.

— Я хотел, но… Понимаете, Миа и Люк — ранимые дети. Их может задеть то, что никогда не заденет других. Они тонкокожие, хотя Люк все свое детство старался выглядеть грубым и сильным. Да, Люк… Он исчез бесследно пять лет назад, когда… В общем, это неважно. Я не пошел в полицию, так как Миа и Люк оба убегали из дома. Но Миа всегда возвращался, потому я и жду.

— Почему ушел из дома Люк? Что стало причиной его ухода?

— Я, — спокойно, с улыбкой ответил мистер Рорк.

— Вы пришли в семью, когда сыновья уже больше не нуждались в вас? — спросил директор прямо и бестактно.

— Да, вы совершенно правы. Я не нужен был тогда уже ни Люку, ни Миа, хотя Миа меня не отверг и даже позволил мне стать его другом.

— Как их мать отреагировала на то, что вы внезапно ворвались в их жизнь? Или у вас вспыхнули старые чувства?

— Вы ничего не знаете, — улыбнулся пианист. — Не вспыхнули никакие чувства у нас с Ребеккой. Она умерла от инфаркта, когда детям было по восемнадцать. Слабое сердце, знаете ли. По словам Миа, она никогда не жаловалась на сердце, хотя врачи сказали, что предвестники были. Понимаете, Ребекка считала, что болеть — дорого и дешевле терпеть. Вот и дотерпела…

— Получается, она умерла пять лет назад? — уточнил директор.

— Да, пять лет прошло с тех пор, как умерла Ребекка и ушел из дома Люк.

— Но вы сказали, что он ушел по вашей вине…

— Нет, я не совсем так сказал. Я помог организовать похороны, купил для Ребекки землю и гроб, а затем проявил человеческое желание взять детей под опеку, — мужчина снова улыбнулся, а затем добавил: — Люк сказал, чтобы я горел в раю. Ох, сколько его знаю, столько поражаюсь ему. Он почему-то был убежден, что мне в раю будет хуже, чем в аду. Это все звучит забавно и смешно, я знаю, но слышали бы вы, с какой ненавистью он желал мне гореть в раю… Кстати, мы были с ним когда-то хорошими друзьями, когда он еще не знал, кто я такой.