Альбина Нури - Город мертвецов [litres]

– Ты выдумываешь.

Зоя усмехнулась:

– Ты в Старых Полянах четвертый год. А я тут родилась и всю жизнь живу. Это место непростое. Все местные знают.

– Что в нем сложного? И какое отношение это имеет к нам?

– Здесь колдуны прежде жили и до сих пор живут. Мне бабушка покойная говорила. – Она обвела взглядом комнату, будто рассчитывая увидеть одного из них. – Близко-близко. Но мы до них дотянуться не можем, а вот они до нас – запросто, наблюдают и ждут. Они сильные и злые, им человека убить – раз плюнуть. Сколько тут народу мрет, не одно, так другое! Угорают, вешаются, убивают друг друга – сам же знаешь, похороны за похоронами, на кладбище могил больше, чем живых людей. И не водка виновата! Везде пьют, а такого нет.

– Чего же им от нас надо? Бабушка сказала?

– Не смейся. Это их земля. Они ненавидят нас, потому что мы пришли на их землю и живем тут, вот и хотят прогнать. Но, видно, не могут всех разом истребить. Этих, – она дернула подбородком в сторону двери, – они подослали. А я знаю, что это твари в людском обличье, и…

– Значит, так. – Витя легонько хлопнул ладонью по столу. – Хватит чушь пороть. Ева и Сева – наши дети. Я люблю своих детей и буду их растить. С тобой или без тебя. Зоя, ты моя жена. Надо – доктора тебе найду, помогать буду, по ночам к ним сам вставать. Но если за ум не возьмешься, пеняй на себя.

Зоя знала, что нрав у мужа крутой. Добрый-то он добрый, но, если что не по его, только держись.

– Поняла меня?

– Угу.

Он, видя ее смирение, видимо, устыдился своих жестких слов. Пересел ближе к жене, обнял за плечи:

– Я все понимаю. Ты устала, намучилась. Шутка ли, такое пережить. Ты привыкнешь к ним. Полюбишь. Все у нас будет хорошо, Зайка. Веришь?

Зоя сказала, что верит. И даже почти верила в ту минуту.

Только на самом деле ничего хорошего их не ждало.

ИННА. 1997 ГОД. АПРЕЛЬ

За дверью послышались голоса. В приемную вошла Тося – Тамара Олеговна Сяпкина. Так математичку и завуча по воспитательной работе прозвали изобретательные ученики, соединив первые буквы имени, отчества и фамилии. Это звучало так коротко, емко, так подходило кругленькой, маленькой, милой и беспомощной на вид Тамаре Олеговне, что Инна, обращаясь к ней, каждый раз боялась назвать коллегу Тосей.

Та бы точно не стерпела и затаила зло: несмотря на внешнюю доброжелательность и мягкость, характер Тося имела жесткий, даже суровый, обид не забывала.

Инна побаивалась Тосю, но уважала за честность и профессионализм, старалась сохранять с ней хорошие отношения.

– Инна Валерьевна не занята? – спросила Тося.

Надежда, что она на минутку забежала к секретарше за какой-то ерундой, рухнула.

Голос у Тоси был тоненький, пришепетывающий, почти детский. Но это не мешало ей управлять учениками: дисциплина на уроках была железная, дети пикнуть не смели. Материалом, надо отдать должное, Тося владела превосходно, доступно объясняла самые сложные темы.

– Одна, у себя, – ответила секретарша. – Позвоню.

Спустя полминуты Тося показалась в дверях кабинета:

– Инна Валерьевна, у нас проблема.

– Опять? – уныло спросила директриса.

– И не говорите, дорогая моя. – Тося без приглашения выдвинула стул из-за длинного стола для совещания и села, положив перед собой ключи от кабинета и очечник, с которым никогда не расставалась.

В Старых Полянах было две школы, но вторую закрыли три года назад из-за недобора учеников. Когда-то ожидалось, что детей станет больше после заселения нового микрорайона, но строить его не начали, и теперь уж точно не начнут. Предприятие со дня на день могло встать.

Для двух школ детей не хватало. А для одной было многовато. Классы были переполнены под завязку, в небольшом здании, рассчитанном на гораздо меньшее количество учащихся, то и дело вспыхивали конфликты, драки и скандалы, которые Тося именовала «инцидентами».

– Опять инцидент. – Завуч вздохнула: – Панкратова.

При упоминании этой фамилии у Инны сжалось сердце.

«Сучка», – непедагогично подумала она.

Эту семью знала вся школа. Мать воспитывала детей одна, отец умер два года назад. Ева и Сева выделялись из толпы первоклашек: очень симпатичные, темноволосые, зеленоглазые, дети были тихими и спокойными. Они ни с кем не общались – только между собой, и, похоже, общество остальных детей было им не нужно и не интересно. С другими людьми они почти не говорили, разве что отвечали на уроках, когда учительница спрашивала, и такая молчаливость тоже, конечно, бросалась в глаза.