Альбина Нури - Город мертвецов [litres]

Внутри было довольно просторно, стоял письменный стол, стулья и два больших шкафа. Вдоль стен – этажерки и полки. Отсюда вели еще две двери – одна из них входная. Зоя узнала это помещение, как раз здесь они с мужем и оформляли документы на покойного Витиного брата.

Она завертела головой, отыскивая место, где должны находиться детские тела, как вдруг дверь позади нее хлопнула и на пороге появилась женщина.

– Панкратова! Ты что здесь делаешь? – грозно проговорила Лена.

– Прошу, – Зоя стиснула ворот халата. – Я должна увидеть! – Лена молчала, и Зоя почувствовала, как отчаяние захлестывает ее. – Не имеете права! Это мои дети! Что вы их прячете от матери? А может, это не они? Может, их украли – я передачу видела! Я в милицию пойду, я…

– Тише, Панкратова! Сейчас вся больница сбежится, – сказала Лена, и Зоя, которая и впрямь говорила громко, почти кричала, сразу умолкла. – Покажу вам их, чего уж теперь. Но если что – я ничего не делала, я тут ни при чем. Вы все сами.

Неизвестно, подействовала на нее угроза пойти в милицию или верх взяла жалость к бедной матери, но только Лена через некоторое время вкатила в комнату каталку, на которой лежали тела, завернутые в черный полиэтилен.

– Вы же их… – Слова не шли, и Зоя умолкла, как завороженная, глядя на каталку.

Тела под черным пластиком были такие коротенькие, такие крошечные…

– Нет. Не вскрывали. Ваш муж написал заявление.

Зоя кивнула, не отрывая взгляда от каталки.

– Может, не нужно? – тихо спросила Лена. – Зачем себя терзать?

– Я должна, – прошептала Зоя и протянула руку к пластиковому мешку.

– Погодите, я сама, – сказала Лена, поняв, что отговорить Зою не получится.

Несколько точных, отработанных движений – и Зоя увидела их. Куклы, спящие куклы… Маленькие бескровные лица – бледные, почти прозрачные. Прикрытые глаза. Скорбно сжатые губы. Тонкие, как пух, черные волосики. Холодная мраморная кожа.

В комнате вдруг раздался волчий вой – утробный, бьющий в уши.

«Это я вою! – поняла Зоя, а следом подумала: – Умереть бы тоже».

И больше ничего не помнила.

Пришла в себя Зоя уже в палате. Перевезли, должно быть, пока она без сознания была. Медсестра Лена стояла рядом, подкручивала колесико капельницы. Посмотрела на Зою вроде бы строго, а на самом деле – сочувственно.

– Спасибо, – одними губами прошептала Зоя.

– Да уж не за что. – Она оглянулась на дверь. – Никто не знает, что я вам помогала! Я их тут же укатила обратно, доктор не в курсе, что вы их видели! Имейте в виду.

Зоя прикрыла глаза, что должно было означать «да».

– У вас швы разошлись. Вечером опять зашивать будут, доктор придет во вторую смену. Кровищи натекло!

«И почему я не умерла?» – снова подумала Зоя, и одинокая слезинка скатилась по щеке.

– Отдыхайте, я вам лекарство поставила.

Через два часа ее заново «подштопали», как сказал врач. Он делал все нужное, не уставая выговаривать Зое за ее выходку. Боли она не чувствовала: не то лекарство ей дали, не то просто уже все внутри ныло так сильно, что новая боль была незаметна на фоне старой.

А вскоре случилось то, чему Зоя так за всю жизнь и не смогла найти объяснения. Витя пришел в палату вместе с доктором, Леной и еще какими-то людьми.

– Живы! – прямо с порога прокричал он. – Живы они, Зайка!

Это он Зою так звал – Зайкой. Когда настроение особенно хорошее было.

– Чего? – спросила она. – Кто жив?

– Дети живы! Ошибка вышла…

Доктор забубнил что-то про неисправное оборудование, но ни Викентий, ни Зоя его не слушали.

– Медсестра услыхала – плачет кто-то, чуть не рехнулась! Открыла, а они там, живехоньки!

– Ты с ума сошел? – беспомощно спросила Зоя.

Витя засмеялся и был в этот момент в самом деле похож на безумца.

– Счастье-то, а? А мы ведь уже и к похоронам все подготовили!

– Значит, долго жить будут, – услужливо проговорил какой-то мужчина. Наверное, работник морга.

Зоя перевела взгляд на Лену. Та отвела глаза.

– Но это невозможно, Витя! Ты не понимаешь, я сама… – Она осеклась, вспомнив предупреждение медсестры.

– Ничего невозможного, Зайка! Я только что оттуда, из… как это называется? Из детской, в общем. Прекрасные у нас сын и дочка!

Перед глазами потемнело, и Зоя второй раз за день лишилась чувств.

Месяц спустя Зоя сидела на кухне и невидящим взглядом смотрела в одну точку. Перед ней была чашка чая, к которому она не притронулась.

Окна квартиры выходили на улицу. Несмотря на довольно поздний час – на часах уже половина десятого, – было по-летнему светло. Жизнь в Старых Полянах кипела: дети носились вдоль дороги или катались на велосипедах, пенсионеры и молодые мамы сидели на лавочках или прохаживались туда‐сюда. Спать никто не собирался, расходиться по домам – тоже. Чего там сидеть, в духоте?