Франк Тилье - Лес теней

Давид скривился, собираясь перевернуть страницу. Он как можно ближе поднес к глазам снимок тела Бурна.

Бицепсы, трицепсы, квадрицепсы…

Рельефные мышцы, мощные.

Те, которые держат в форме. И те, которые тренируют.

Тренировки должны были задействовать и сердечную мышцу. Но ведь Бурн консультировался у Дофра именно потому, что с упорством маньяка считал удары сердца, ведь он делал все, чтобы их уменьшить, чтобы их экономить.

Более двух лет без спорта, физическая активность сведена к минимуму… Он должен был потерять мышечную массу.

Давид порылся в ксерокопиях полицейских отчетов. Описание содержимого подвала… Сорок пять порножурналов. Садомазохизм, фетишизм, зоофилия, бондаж. Различные секс-игрушки, от фаллоимитаторов до кожаных браслетов. Силовые тренажеры для горизонтального жима штанги, проработки пресса и мышц ног; сто тридцать пять килограммов кругов, диски по кило, два, пять и десять… Четыре бутылки минеральной воды, три из них пустые. И, кроме того… тюбик осмогеля, купленный за неделю до смерти Бурна – на нем даже осталась аптечная этикетка – и использованный на четверть. Для уменьшения мышечных болей.

Давид облизал губы и погрузился в заключение о вскрытии.

Взвешивание, а затем препарирование сердца.

Давид несколько раз перечитал этот параграф.

Левый желудочек… Правое предсердие… Клапаны, аорта… Нигде не говорится о шумах в сердце или о деформации миокарда. Такая «деталь» точно бы не прошла мимо судмедэксперта.

Бурн каждый день тренировался у себя в подвале. И у него никогда не было проблем с сердцем, как он утверждал.

Давид почувствовал, как у него сдавило горло. Наконец-то он что-то нащупал.

Он боязливо поднял взгляд, когда услышал, как в коридоре скрипнула половица. Быстро выключил свет и, задержав дыхание, скользнул под простыню.

Ничего. Ложная тревога. Он снова зажег свет, лоб у него покрылся капельками пота.

Он вытащил зеленые листы с записями психолога. Самое первое заключение Артура. Первая встреча с Бурном. Почерк спокойный и старательный.

25 июня 1977 года

Тони Бурн страдает от шумов в сердце с десятилетнего возраста. Некоторое время назад из-за боли в груди он решил, что у него замедляется сердечный ритм… Он опасается полной остановки сердца.

…Бурн отказывается ставить в известность о своем заболевании врачей из-за страха перед пересадкой… Он отбрасывает любую мысль о том, что в его тело может быть внедрен какой-либо чужеродный орган…

…Наша беседа была полностью посвящена миокарду. Бурн постоянно водит рукой по торсу, инстинктивное движение, и часто смотрит в никуда. Может быть, он страдает фобией по отношению к собственному организму…

Остальные записи имели примерно схожую тематику. Та же пересадка сердца. Мания цифр. Желание все взвесить, все обсчитать. Растущий страх выходить куда-либо из дома, желание экономить собственное сердцебиение.

Давид закрыл лицо ладонями и шумно выдохнул. Во время всех этих бесед Бурн лгал Дофру.

И, судя по всему, Дофр это обнаружил. Что он тогда почувствовал? Ярость? Злость?

Но если это так, то зачем вообще Бурн ходил к нему на прием? Зачем придумал эту невероятную историю об изменении сердечного ритма? Для чего ему был нужен психолог?

И почему он пошел именно к Артуру Дофру?

Это было выше его понимания. И все же теория о том, что на черепах детей вытатуированы данные сердечного ритма Бурна, казалась такой правдоподобной! И вот теперь она рушилась. Возвращала Давида к исходной точке.

Он снова вытащил ксерокопии записей, касающихся обстановки, в которой жил убийца. Маленький отдельный дом в спокойном районе, газон в прекрасном состоянии, аккуратно подстрижен – точность! Очень мало мебели, телевизор, радио, стопка газет. Обычный дом холостяка, следящего за собственной гигиеной. Мусорные ведра чистые, кровать заправлена. В спальне – весы и перо Маат. С помощью люминола [39] Люминол – органическое соединение в виде светлых кристаллов. Испускает синее свечение при взаимодействии с некоторыми окислителями и используется для выявления следов крови. судебные эксперты смогли обнаружить на медных подносах следы засохшей крови, она была той же группы, что и у последней жертвы, Патриции Бем. Пыточные инструменты, веревки и свечи, служащие для удушения жертв, аккуратно разложены на стоявшем около кровати журнальном столике. Возможно, так убийца продлевал свои эротические фантазии, оживляя трупы у себя под одеялом.