Сергей Протасов - Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая

В ординаторскую зашел помятый, заспанный старик, в спортивном костюме, тапочках, и с вопросительным видом замер посредине.

— Что вам? — неожиданно резким тоном обратилась к нему заведующая. — Потеряли чего?

— Я это… укол…

— Кто «укол»? Уколы теперь перед ужином. Идите в палату, видите, я занята!

— Я когда задремал, чего-то… — попытался объяснить мужчина. — Вижу, никого нет, думал, это…

Токарев быстрым шагом направлялся в палату номер два, сзади доносился истеричный крик заведующей: «Я уже не могу с вами со всеми! Ну почему вы такие тупые? Один задремал, другой покурить пошел! Господи, за что мне это? Ведете себя как идиоты безмозглые! Что? Что ты топчешься тут?!»

Дверь тихо скрипнула, пропустив следователя внутрь. Пахло цитрусовыми и хлоркой. Помещение освещала тусклая электрическая лампа, от чего вся сцена выглядела несколько театрально. Тяжелые, задвинутые шторы, неподвижная, трагическая фигура отца, держащего за руку своего неподвижного сына. У сына плотно забинтована верхняя часть головы с заходом под подбородок. Казалось, он одет в белый летчицкий шлем. Черные синяки вокруг глаз, напоминающие очки, усиливали сходство. Проводки от головы и тела лежащего уходили в темноту к аппарату, рисующему осциллограмму, трубочка капельницы утыкалась в локтевой сгиб руки, которую за ладонь держал отец. Он поднял скорбное лицо и безразлично уставился на Токарева.

— Здравствуйте Роман Сергеевич, — предельно тихо сказал Николай Иванович, присаживаясь на стул по другую сторону от больного. — Я из милиции, веду расследование о покушении на вашего сына. Вот, пришел познакомиться, если можно так сказать.

— Хотите? — Свекольников-старший протянул через постель мандарин. — Привез ему, а он не может кушать. Выкидывать жалко. Они сладкие, без косточек, не побрезгуйте, у меня много.

Токарев принял угощение. Шкурка плода оказалась горячей и влажной.

— Как он?

— Поправляется, — отец кивнул на открыточную иконку и свечку на тумбочке у стены. — Я молюсь за него, значит он встанет. Нужно только время и правильный уход.

— Не знаете, кто это мог сделать? — через минуту еле слышно спросил Токарев. — Я слышал, он ездил к вам в гости. Может быть, говорил что-то, рассказывал, что его тревожит? Не помните?

— Вы думаете, это не случайное ограбление? — Роман Сергеевич выпрямился и отпустил руку сына. — Я видел вчера Павла, друга Эдика, он тоже из милиции. Он сказал, что это хулиганы и вряд ли можно их найти.

— Есть и такое мнение, но кое-что указывает, что вашего сына ударили намеренно, но отнюдь не с целью грабежа. То есть именно его хотели убить, извините за прямоту. Вопрос в том, зачем или за что. Мне нужны какие-то зацепки, идеи или хотя бы предположения.

Отец соединил кисти рук в один кулак и прижал его к губам.

— Вы правы! Конечно, как я мог не понять? Простите, вас зовут…

— Николай Иванович.

— Накануне его отъезда, ночью, мы много говорили с Эдиком, — заговорщицкий шепот и воспаленный взгляд отца выдавали крайнее утомление. — Говорил больше я, но все-таки он тоже. И вот, знаете, он что-то такое сказал, что ужасно напугало меня.

— Что именно?

— Я не помню дословно, — он сморщился от отчаяния и ударил себя несколько раз по коленям. — Не могу вспомнить! Все было после моего дня рождения, я тогда немного выпил. Будь проклята эта водка! Но я почувствовал, что ему угрожает какая-то смертельная опасность и он об этом знает или догадывается. Тогда я не понял, шутит он, подкалывает или говорит всерьез, но у меня появилось какое-то страшное предчувствие. А утром я обо всем забыл. И вот — беда!

— Не густо. О чем вы говорили, общую тему помните?

— О религии, о Боге. Я верующий человек, а Эдик думает, что он атеист. Мы немного спорили, но по-доброму. Меня тогда поразило, насколько он зациклен на деньгах. Знаете, а ведь деньги придумал Сатана, чтобы покупать себе души слабых людей.

— Вот оно что! Уверены?

— Конечно! Подождите минуту, — Роман Сергеевич заметил, что следователь сделал движение подняться. — Дослушайте, это важно! Душа каждого человека — это сосуд. От того, чем сосуд наполнен, зависит судьба человека, его поступки и последствия. Понимаете? Ваши мечты, идеалы, планы, ваша вера, весь смысл всего, что вы делаете, заключаются в нем. Я знаю, о чем говорю! — Он снова взял ладонь сына в руку. — Как бы вам объяснить? Человек по мере сил наполняет свой сосуд сам, но сосуд никогда не бывает пуст. Человек верит в Бога, помогает людям — детям, родителям, мечтает сделать что-то ему интересное, например вывести новый сорт яблок, самых больших и сладких, получить образование или построить дом. Он весь устремлен в свою мечту, он постоянно занят созиданием, учебой и не имеет времени даже подумать о пьянстве, наркотиках или о чем-то подобном. Зачем? Он хочет успеть, ему нужен результат, ему некогда, — лицо Романа Сергеевича осветилось вдохновением. — Само движение к мечте — счастье. Сосуд его души заполнен доверху, вся энергия направлена к достижению цели. Понимаете? Другое дело, когда человек не имеет своей великой, всепоглощающей цели, — теперь его лицо стало грустным. — Вообще не может понять, чего хочет. Это слабый, ленивый и безвольный человек. Он просыпается утром, не отдавая себе отчета, зачем вообще живет. У него уйма свободного времени, ему некуда спешить. Появляется праздность, глупые сиюминутные увлечения, а с ними чувство собственной обделенности, неустроенности и безысходности. Он уязвим для искушений. В полупустом сосуде его души нет Бога, и туда заползает дьявол и заменяет великие цели низменными, фальшивыми, — голос Романа Сергеевича стал утробным и зловещим. — Он припадает мокрыми губами к уху человека и нашептывает ему: «Напейся, сними стресс, ты никому не нужен. Мир вокруг несовершенен и агрессивен, тебя никто не понимает и никогда не поймет. Зачем тебе жить? Ты мучаешься каждый день. Все от тебя чего-то ждут, требуют, к чему-то принуждают. Убей себя, пусть они все поймут, как были неправы. Они будут рыдать над твоим гробом, рвать на себе волосы. Они будут страдать всю свою жизнь! Так ты отомстишь за себя. Не можешь самоубиться? Тогда уколись. Наркотический сон принесет тебе временное блаженство как компенсацию за мучения. Там, во сне, ты будешь счастлив». И всё, пропал человек. Занырнул — не вынырнет. Простите, как вас зовут?